Вернуть Боярство 9 (СИ)

Говорила та самая странная девица — некая Анна Григорьевна. Сидевшая с нами за одним столом девушка одним фактом своего присутствия влияла на вечно крутящегося вокруг меня частью своего сознания Маргатона — тот отказывался появляться даже в призрачном и почти не ощутимом для других облике, когда она была рядом. Кроме как на суде — там её присутствие его почему-то не смущало… А вот дальше он наотрез отказывался проявляться, кроме как в случае, если мне потребуется выполнение условий нашего договора.

— Предложение прекрасное, — протянул Нарышкин. — Я лично согласен с этим. Как только Антона приведут в порядок, уверен — он с радостью преподаст урок этому паршивцу-простолюдину…

— Осторожнее, Нарышкин, — отбросил я вежливость, мигом ощерившись. — И это ко всем относиться! Петр Николаев-Шуйский — второй после меня член моего Рода. Он принят в мою семью, он дал все необходимые клятвы — и я тоже их дал. Не стоит оскорблять его без нужды.

— А иначе что? — усмехнулся Чарторыжский.

Вместо ответа я медленно и напоказ положил ладонь на Меч Простолюдина. А затем сосредоточил своё восприятие на Архимаге, ничуть его не скрывая и не маскируя, и ясно, четко представил, как охваченный фиолетовыми молниями клинок пробивает спешно воздвигнутый магический барьер, как зеленые молнии охватывают меня целиком, растрачивая громадные объёмы маны — но заживляя любые раны, что он может успеть нанести — Архимаг успеет не только защититься, но и ударить в ответ, в этом сомнений нет… Однако после Клинок Простолюдина, переливаясь синим, фиолетовым, желтым и золотым попросту рассечет голову чародея посередине лба — аккуратно разделав содержимое черепной коробки врага на двое и мгновенно поджарив, лишая любых шансов выжить.

И боярин Чарторыжский, облаченный в дорогие одежды, вырядившийся для праздника, а не для боя, и потому не имеющий под рукой всех своих артефактов, не накачанный боевой алхимией и имеющий глупость стоять от меня менее чем в десятке метров, отшатнулся, бледнея и хватаясь за собственную саблю в дорогих ножнах. Отшатнулся и вскинул руку, воздвигая защитные чары — и лишь в самый последний миг взял себя в руки. Однако глаза всех действительно сильных магов, как и их восприятие, уже уловило страх боярина. Не говоря уж о бледности лица и испарине на лбу…

Смеяться над Старейшиной одного из Великих Родов, да к тому же боярских, никто не рискнул. Лишь на губах Анны заиграла тень улыбки, да я неприкрыто скалился… Что, думал, если я без зелья Шуйских, то я тебе не опасен? Рассчитывал, что раз я не могу повернуть свое самое грозное оружие — сделку с Владыкой Крови — то теперь ты можешь задирать свой нос-картофелину передо мной?

— Пёс трусливый… — одними губами бросил я, так, что бы никто нас не услышал.

А вот теперь боярин едва не бросился на меня — но тут уж дядя, отец Сергий, встал меж нами. Молча, словно бы невзначай — просто прошел мимо нас, направляясь к стремительно образовывающемуся месту будущей схватки, однако даже этого хватило, что бы чародей взял себя в руки. А жаль… Здесь и сейчас, на расстоянии удара мечом и без вспомогательных артефактов, я имел все шансы действительно отделать Чарторыжского как бог черепаху. А вот положи меж нами хотя бы сорок шагов расстояния — и никакой уверенности в успехе у меня уже не будет… Пятьдесят на пятьдесят, наверное — я всё же уже изрядно укрепил энергетику и каналы маны, да и последствия принятия Крови Шуйских, как ни странно, хоть на несколько дней и ослабили меня, но в целом имели скорее положительный эффект в плане укрепления энергетики. Интересное зелье, честно говоря… Я могу уверенно сказать, что я большой мастер в искусстве алхимии, но такой состав — это моё почтение. Высший пилотаж, я и близко такого эффективного препарата изготовить не смогу… Да и я больше не по допингам, если честно.

— Прежде, чем начнется очередная из ваших уже набивших оскомину свар, я всё же поинтересуюсь — у кого-либо из сторон промелькнули хоть искры разума? Может, мы увидим воистину чудо господне и вы, как и положено взрослым людям, делающим одно общее дело, решите уладить дело миром? — поинтересовался отец Сергий.

— Молодость горячна, господин командующий, — козырнул я родичу, улыбаясь. Ну а что?! Надо ж хоть иногда пользоваться преимуществами того, что я считаюсь двадцатилетним юнцом? — И не терпит компромиссов! Если эти господа принесут извинения от лица своих младших родственников и от своих Родов, то я готов закрыть на произошедшее глаза. Оскорбили-то меня, в конце концов! И я считаю, что мой подопечный совершенно оправданно дал по морде младшему Нарышкину… Знал бы, чего они сцепились бы — нипочем бы не разнял!

— Молодость, да… — искоса глянул он на меня, хмыкнув. — Ну а что скажет зрелость и мудрость?

— Что иногда чрезмерно много о себе возомнивших юнцов нужно ставить на место, — вскинул подбородок Чарторыжский, испепеляя меня взглядом. — Кое-кто слишком…

— Да поняли тебя, старик, поняли, — перебил я его, провоцирую. — Предлагаю приступить к делу!