Вернуть дворянство

Я хотел просто открыть, но взявшись за поворотный механизм замка, всё же одернул себя, но не успел спросить кто там.

— Завтрак, — раздался все тот же голос Елены.

Я открыл дверь, и в нос сразу ударили знакомые кофейные ароматы. В животе заурчало. Я прикипел взглядом к тающим в центре тарелки кусочкам сливочного масла. От каши еще шел пар.

Я развернулся, позволяя закатить столик. И пошел стучать в дверь ванны. Надо бы поторопить Джи-А. Холодная овсянка та еще гадость, да и остывший кофе не предел мечтаний, мягко говоря.

Я лишь занес кулак, но стукнуть не успел. Услышал звон посуды. Резко обернулся. Разбитые тарелки и кружки разлетелись на полу. Проводница развалилась на столике без сознания. Дверь каюты была закрыта на замок. Перед ней стоял полный азиат в кожаной куртке.

Казалось, он немного растерялся. Не ожидал меня увидеть. Засомневался, похоже, в ту ли каюту вошел.

Я скривился.

— Ну завтрак-то портить зачем? Уж с такой харей ты должен ценить еду.

Он не сразу сообразил, что я его оскорбил. Сзади Кабан хлопнул крыльями, штурмуя очередную высоту. Наверное, на телевизор решил взлететь. Гость в кожане лишь на секунду глянул на него, но мне и этого мгновенья хватило.

Я сделал подшаг и резкий выпад рукой, создав табурные когти. Они врезались в щит. Еле заметная пленка вспыхнула. Но я не тормозил. Толкнул толстяка. Он завалился на столик с женщиной. Ох, надеюсь, не раздавил её. Впрочем, я не компьютер, процессорные мощности ограничены, не могу думать обо всём.

Когда противник соскользнул на пол и упал животом на стекло, я со всей силы ударил ногой ему в промежность. Щит его спас. Я принялся с бешеной скоростью колотить прозрачными когтями по спине, пока, наконец, не почувствовал, что они уходят во что-то мягкое. Если бы не кожаная куртка, остановился бы раньше, но из-за нее сообразил не сразу.

Гость взвыл от боли. Несколько раз вздрогнул и замер. Побоявшись предсмертной техники, я пробил висок указательным пальцем.

Поднялся, оглядел картину целиком, выдохнул и устало опустился на кровать.

Прислушался к ощущениям. Ничего в груди не шелохнулось. Значит… Значит, не впервой. Мало я помню из прошлой жизни. Слишком мало. А ведь мог и раньше догадаться.

Адреналиновый отходняк во время нападения на принцессу оказался слабый. Я за нее испугался, не за себя. Страх смерти какой-то притупленный. Да и моё поведение на допросах, если подумать, тоже было слишком уверенным. Я не волновался вообще, говорил, как есть. И сколько еще всего я о себе не знаю?

Только сейчас заметил, что вода в душе перестала литься. Минут через пять из ванны вышла Джи-А. В пижаме с рисунками и полотенцем на голове. Быстрый взгляд на меня. На труп, на девушку, на дверь, на остальное пространство комнаты. Выдох. Осознание, что вышла из роли. Наигранный испуг на лице, снова взгляд на меня, на этот раз в маске простой служанки.

Я бесшумно похлопал и деловито покивал.

— Про Станиславского слышала?

— Что? — на этот раз, и правда, растерялась она.

— В курсе, кто такой Станиславский? — спокойно повторил я.

— Нет, — покачала она головой. — Тот мужик? — кивнула на труп.

— Нет. Станиславский таким как ты говорил: «Не верю!».

— Я не совсем поняла…

— Забей, — вздохнул я. — Лучше помоги мне.

Мы перенесли проводницу на кровать. Пульс был. Пара порезов от стекла, но жить будет. Затем я перевернул толстяка.

— Знаешь его?

Кореянка сощурилась задумавшись.

— Рёто Обата, кажется. Я его один раз видела. И как будто бы он был немного худее. А может, это его брат Сяо, — с сомнением наклонила она голову.

— Охоюшки-хо-хо! И кто он в иерархии в курсе?

— Внук главы.

— Вот черт, — закусил я губу, шестерни в башке закрутились быстрее. — Они этого так не оставят. Хотя, если по нашу душу пришли, это ничего не меняет.

Я заходил из стороны в сторону, прикидывая план. Тело, да еще и проводница. Вот же засада.

— Так, — замер я. — Этого давай под кровать пока и прибери здесь всё. Скажем, что девчонка просто сознание потеряла. Ей по затылку съездили, как я понял. Так что вряд ли она что-то успела понять. А поесть сходим в вагон-ресторан. Тьфу. Какой нахрен вагон на судне. Ну короче, ты поняла.

— Как ты… вы можете думать о еде в такой момент? — удивленно вытаращилась она на меня.

Я лишь усмехнулся и заунывным профессорским тоном сказал:

— Кланы будут увядать и расцветать, империи распадаться и собираться в новые, и только еда останется с тобой навсегда, что бы не происходило.

Минут через двадцать Елена пришла в себя, я аккуратно вывел её под локоток, а потом она сама уже более уверенной походкой почапала к доктору.

— У тебя табур, случайно, не лед? — спросил я, закрыв дверь.

— Нет. Обратного свойства.

— Жаль. Заморозила бы этого горе-киллера. Ладно, пусть пока лежит, потом что-нибудь придумаем. Можно его Кабану скормить.

— А он такое ест? — удивилась девушка.

— Кабан всё ест. Он и тебя сожрет, если будешь слишком крепко спать. Будь уверена.

Зрачки её расширились. Она с сомнением покосилась на голубя, который деловито чистил перья. Попыталась понять, шучу я или нет. А я и сам не знал. От Кабана чего угодно можно ждать.