Вернуть или вернуться?

Получается, из десяти ранее нанятых батраков трое, как я говорил, вернулись сразу, две семьи, только когда съели коней и всё зерно. А пятеро, как и предполагал Архип, заработанное пропили и прогуляли. Эту зиму ни они сами, ни их семьи не пережили. У пришедших семей тоже умерли дети, из младших.

– Николай Иванович, нам бы ещё керосинок, – попросил меня Архип.

За керосинками и самим керосином послал помощников в Екатеринодар. Заодно и дров подвезти. В начале марта ещё прохладно. Пока же всех новичков распределили в доме Степаниды. Её с детворой Архип взял к себе. Конечно, очень тесно, но в старых мазанках новички жить не могли, требовалось всё подновить и просушить. К тому же Архип не рассчитывал по углю и дровам, что добавятся люди.

– Как вы и приказали, Николай Иванович, все их вещи выварили, самих помыли, баб заставили вшей вычесывать, – отчиталась передо мной Глафира.

– Ещё раз проверь, чтобы вшей не осталось. Дрова вскоре привезут, как следует протопите баню и пропарьте всю одежду, – настаивал я на более тщательной дезинфекции.

Через два дня, за которые я приводил в порядок трактор, вернулись мои помощники с купленными керосинками, дровами и нехитрой одеждой для переселенцев. Сам же я обходил новичков по большой дуге. Ночевал в той хате, что считалась моей. В ней были мои вещи и инструменты, и Архип, молодец, не разрешил её занимать, сам потеснился.

Кроме семьи Архипа и Степаниды, чудо-трактор никто до этого не видел, поэтому многие напугались, малышня ревела, и мне пришлось уводить трактор на дальние поля, ближе к лесополосе. Старший сын Архипа помогал с заправкой. Потом осмелел и сам попробовал сесть на место водителя. Всего какой-то час моих наставлений и матерных криков – и парень вполне мог меня заменить. Теперь уже его младший брат бегал с соляркой, а я пошёл на хутор прикидывать, что и как посадим.

От арбузов и дынь в этом году решили отказаться. Если прибавилось работников, то можно больше площадей засеять зерном. Есть кому убирать урожай.

– Цыплят им пока не давай. Самим мало. Я хотел для школы ещё взять на развод. Если будут козлята, самочки, то дай по одной, но всё потом доложи Ваське, кому и сколько. Он запишет. Я его пришлю попозже, – дал я Архипу указания перед отъездом.

Как голод закончится, нужно будет нам более чётко прописать обязанности работников. В прошлом году батраки работали только потому, что Архип всё время их подгонял. Давно требуется поставить конкретный продовольственный налог: сколько мне сдавать, сколько им останется. Излишки могут всегда продать.

Выработав привезённое горючее, я снова законсервировал трактор и запер его в гараже.

На обратном пути навестил Фёдора. Побеседовали за жизнь. Его казаки этой зимой немного погоняли станичников со Старокорсунской. Те вокруг моего хутора что-то вынюхивали. Архип тоже рассказывал, что зимой ружьё под рукой держал. Хорошо, Шарик вовремя лаем предупреждал о чужаках. На хутор они не заходили, всё обошлось.

Выслушав мой рассказ о появлении двух семей из голодных регионов, казак решил тоже в этом году арбузы не сажать, а добавить картофеля.

О том, что в России голодают, на Кубани только говорили. Не было «беженцев», не было паники. Здесь-то всё хорошо росло и зрело. Но цены всё равно подскочили. Теперь батон ржаного хлеба стоил десять копеек. Почти столько же, как ещё недавно белый хлеб. Мяса тоже стало мало. Скот не забивали, выжидали не то повышения цен, не то голода в регионе. Появилось много перекупщиков и спекулянтов. Мои парни рассказывали, как у мельницы их поджидали спекулянты, чуть драку не устроили, предлагая купить зерно. Я по-прежнему собирался помогать голодающим только мукой, а не деньгами. Хотя мы и картофель могли отправить. Естественно, в сопровождении.

С общественниками от Льва Толстого я договаривался, что дам весной пожертвования при условии, что с ними будет отряд охраны.

Муку мы подготовили, как и первую в мире группу кинооператоров с кинокамерой. Ждали только приезда общественников. Они задерживались из-за того, что охранников в сопровождение нанять было непросто. Но и у каждого из моих парней были ружья. Грузить муку на поезд договорились через три дня.

– А поехали пока в Пашковскую, – скомандовал я киногруппе.

С Фёдором в этот раз вышел непростой разговор. Но пять мешков ржи я у него выцыганил. Написал на мешках: «Голодающим от станичников Пашковской». И велел Чернову снимать на камеру. Если не получится, то дубль всегда повторим с мужиками. Пока же запечатлели атамана и казаков Пашковской. Я ещё попросил Фёдора сказать слова напутствия и благословить зерно иконой. Готовил пропаганду в лучших традициях рекламного пиара.