Вернуть истинную (СИ)

— Совершенно верно, Ани. А еще Маруку не нужны были такие же сильные контролеры, как он сам. Молодыми же вполне можно было управлять на начальном этапе. Думаю, он и этим промышлял.

— А тобой он тоже пытался манипулировать? — спрашиваю, а саму вновь пробирает дрожь.

Ведь я могла потерять папу в любой момент, так и не узнав ничего ни о нем, ни о своем прошлом.

— Нет, родная, я был настолько разбит в первые годы, что он просто списал меня со счетов, а потом попросту не воспринимал, как достойного соперника.

Киваю, показывая, что услышала, а сама вдыхаю чуть свободнее.

— Когда узнал правду, ты выдвинул против них официальные обвинения? — задаю новый вопрос и задираю голову, чтобы увидеть серо-синие глаза.

Я еще совсем мало знаю Джейкоба, но он уже мне кажется самым сильным, самым умным, самым непобедимым, самым надежным двуликим на свете.

— Нет, родная. Я не пошел по пути отца, не стал бороться открыто, чтобы не рисковать своими людьми. Это мне терять было нечего, но не им, имеющим семьи, однако, не желающим оставлять меня одного. Мы проводили зачистки тихо, с перерывами по времени, не привлекая лишнего внимания. На это ушло почти семь лет, но результата мы добились.

— То есть, этот Марук и те двое людей из совета высших, они понесли наказание? И не могли организовать все то же самое вновь? — хмурю брови, проводя параллели прошлого и настоящего.

Все мои приключения начались с момента похищения омежек, которые требовались для экспериментов. А Куфин распылялся о том, что увеличил собственную жизнь на пару порядков.

Получается, то, о чем говорит отец, еще не закончилось?

— Понесли все трое. Еще лет тридцать пять назад, — кивает Джейкоб без какой-либо паузы на раздумья, и я не могу ему не верить.

Но таких совпадений ведь тоже не бывает?

Кусаю губу, раздумывая, как завести разговор и с чего лучше начать. Но папа мне сам помогает.

— Рассказывай, Ани. Что тебя беспокоит? — произносит он уверенно и спокойно.

Вновь заглядываю в серо-синие глаза и вижу в них открытое желание слушать и слышать.

Приятно.

С минуту еще колеблюсь. Но не из-за сомнений, их нет, а потому, что сама хочу для начала разложить в голове все по полочкам, чтобы не упустить ни одного важного момента.

А затем начинаю…

Глава 41

АНИЛА

— Всё это очень подозрительно, дочка, — выслушав мой рассказ и с минуту его обдумав, сообщает отец, — очень похоже, что я всё-таки где-то недоглядел и упустил заразу. А она, вон как, опять начала разрастаться.

Джейкоб хмурит брови, сжимая подлокотники кресла. И пусть это непростое дело по факту касается не только его, а всех контролеров, призванных соблюдать и отслеживать порядок, он явно принимает плохие новости на свой счет.

И переживает.

— Непременно с этим разберемся, родная. Если не возражаешь, завтра я познакомлю тебя со своими бетами, и ты нам еще раз все разложишь подетально, или просто поприсутствуешь при разговоре и проконтролируешь, чтобы я не упустил никаких мелочей.

— Конечно, пап, — киваю, пытаясь улыбкой его немного взбодрить.

Зуб даю, что память у него преотличная. Он наш разговор дословно в лицах сможет без запинок пересказать. Просто таким образом старается дать понять, что я важна, что я не бессловесная неизвестно откуда появившаяся дочь, а его наследница, его кровь и плоть, и он меня любит, ценит и принимает всерьез.

— Ой, — решаю слегка отойти в сторону от сложных тем и немного переключиться. — Я же тебе еще про свою Солану не рассказывала.

— Солану? — Джейкоб вновь сдвигает брови, но в этот раз уже не горестно и разочарованно, а недоуменно.

Уверена, за время поисков он постарался откопать обо мне максимально возможную информацию: контакты, друзей, перемещения и места жительства, любое упоминание. И сейчас подбирает в голове ту «неизвестную», о ком идет речь. И не может найти, потому что о ней никто не знает. Никто кроме меня и самой омежки.

И это его явно поражает.

— Ага, про мою девочку, — улыбаюсь от уха до уха.

Ух! Вот сейчас точно оторвусь по полной программе, потому что, наконец, нашла благодарного слушателя, который, уверена, меня поймет и поддержит.

— Только, — слезаю с отцовских коленей и киваю в сторону выхода, — пойдем на кухню, еще чаю заварим. Я опять проголодалась. Ты же не против?

Вот так, женской хитростью, или просто потому, что папа мне поддается, завлекаю родителя в столовую, чтобы перекусить и где, не жалея эмоций и красок, описываю свою обожаемую омежку, любимую всей душой кроху, доченьку, пусть и не родную по крови. А также делюсь всем тем, что мы успели с ней пережить, пока были вместе.

— Я ее почти не чувствую, пап, — завершаю свой рассказ на менее позитивной ноте, — а эта Марица сказала, что она плачет у них постоянно. И знаешь, я уверена, что это было озвучено не ради красного словца. Солане там плохо, и она скучает.

— Ну-у… ничего себе, дочка, ты удивила, — выдает отец, прокашлявшись.

Только сейчас замечаю, что он ни разу за время моего повествования не прикоснулся к чашке, и та так и осталась стоять на столе целёхонькой, в отличие от моей, давно опустевшей.