Вернуть Любовь (СИ)

— Я прекрасно себя чувствую. — Побелевшие губы свидетельствовали об обратном, но я не стала спорить. — Пока мы все еще в хороших отношениях, почему бы тебе не включить свои великолепные мозги и не поступить по-умному — оставить меня!

— Я надолго не задержусь!— обиженно проговорила я.

Выругавшись, Саша отвёл взгляд.

— Вот об этом я и говорю! Я сейчас плохой собеседник, не слежу за словами и всего лишь хочу, чтобы меня, черт побери, оставили в покое!

— Я не буду читать тебе нотации, Саша, как твоя мама!— спокойно проговорила я.— Но кое-что скажу. Мы не желаем тебе зла и просто хотим поддержать тебя!

— А может мне не нужна поддержка? Я так виноват перед... Таней!

— Нет, Саша!— сквозь боль выдавила я.

— Да я виноват! Почему я не поехал с вами? Какие-то важные дела задержали, что ли? Если бы я поехал, то, может быть, сидел бы там, где была она. Может быть, она выжила бы и родила нашего ребенка, а я бы погиб. Жаль, что не погиб. Было бы лучше… Она бы жила... И ребёнок... Наш ребёнок...— Саша закрыл лицо ладонями.

— Нет, не лучше! — Мой резкий голос заставил его вздрогнуть. Он отнял руки от лица. — Если ты и в самом деле хотел смерти, почему ты не похоронен рядом с Таней? Почему ты не нажал на спусковой крючок, или не бросил с моста машину, или не взял в руки опасную бритву, или не проглотил горсть пилюль?— Я вскочила, дрожа от возмущения.— Есть десятки способов покончить с собой, Саша. Так почему ты ещё жив? Единственное, что тебе прекрасно удалось — это совершенно расклеиться и испортить жизнь всем окружающим.

Саша прожег меня яростным взглядом.

— Да как ты смеешь говорить мне такое? Вот когда потеряешь любимого человека и своего ребенка, тогда и будешь вправе говорить, что я расклеился. А до той поры — убирайся прочь из моей жизни и оставь меня в покое!

— Ладно, я уйду! Но напоследок я выскажу тебе еще кое-что… Ты не чтишь память Тани. Твое горе бессмысленное и нездоровое. За то недолгое время, что мы общались, Таня показалась мне очень жизнелюбивым человеком. И она буквально боготворила тебя, Саша! В ее глазах ты был непогрешим. Интересно, осталась бы у нее хоть капля уважения к тебе, посмотри она хотя бы краешком глаза, во что ты превратил свою жизнь? Думаешь, она обрадовалась бы, что ты совершенно раскис? Что-то я в этом сильно сомневаюсь!

Саша с такой силой стиснул зубы, что наверно у него заболели челюсти.

— Я сказал — убирайся!

— Ухожу. — Схватив сумочку, я вылетела из палаты.

За спиной раздался грохот, но я даже не обернулась.

Глава 4.

Саша.

—Вот ты и дома, сынок!— улыбнулась мама, едва Лёша помог мне зайти в дом.

Три недели провалялся в больнице, но рёбра все равно болели от движения. И улыбнувшись маме, сквозь боль, с трудом поднялся в свою комнату. Достав из сумки обезболивающее, выпил сразу две таблетки.

Закрывая лекарство, вдруг задумался и стал крутить в руках пузырек янтарного цвета. А ведь и правда, все эти таблетки можно принять одновременно!

Раньше я о таком и не думал.

Я рассеянно опустился на кровать. Значит, Катя права? Если я серьезно хотел покончить с жизнью после смерти Тани, то почему до сих пор не сделал этого? Возможностей хватало — вдали от дома, на гонках, в компании случайных приятелей, когда был одинок, без денег, пьян и подавлен… Но ведь даже ни разу не подумал о самоубийстве.

Где-то в глубине души, должно быть, я ощущал, что жить, конечно же, стоит. Но для чего?!

Поднял взгляд на фотографию в рамочке… Мы с Таней в день свадьбы. Господи, как она хороша! И такая сердечная улыбка. Я ни на минуту не сомневался, что она меня любит. И она умерла, зная, что любима мной. Да и разве могло быть иначе? Всю свою жизнь я старался построить так, чтобы у нее даже не возникло сомнений.

Катя абсолютно точно подметила и другое — я попрал память Тани своим теперешним образом жизни. Странно, что никто из родных не понял этого и не угадал, на какие кнопки нажать, чтобы заставить меня опомниться и присмотреться к своей жизни.

А ведь Таня гордилась моими планами. Впрочем, после ее смерти все планы куда-то испарились; осталось только желание напиться так, чтобы чувства притупились и память затуманилась. Сначала ради проформы я появлялся в семейной фирме, но однажды утром явился туда пьяным в тот самый момент, когда Леша беседовал с инвестором. Инвестору это не понравилось и послав обоих, я и пустился во все тяжкие, напиваясь до беспамятства и гоняя на мотоцикле.

Жизнь превратилась в бесконечный круговорот пьянства, азартных игр, драк, и гонок.

Улыбающийся жених на фотографии теперь даже внешне не походил на меня. Больше того — он надо мной издевался! Как наивно было тогда думать, что жизнь дается с гарантией непрекращающегося счастья! А ведь мне всего двадцать пять лет!

По словам матери, терпение близких уже иссякло; всех своих друзей я оттолкнул сам, остался абсолютно без средств, спал с женщинами, которых наутро даже вспомнить не мог. Блудный сын да и только!

Что ж, пора встряхнуться. Жизнь, конечно, отнюдь не подарок, но в одном можно не сомневаться: хуже, чем сейчас, уже не будет.