Вернуть мужа

Ольга Волошина Вернуть мужа

От Ларисы ушёл муж. Ушел нагло и внезапно, без вещей и объяснений. Притом перед самыми праздниками. Теми самыми, которые раньше были ноябрьской годовщиной октябрьской революции, потом Днем примирения с кем-то. А теперь празднуют что-то такое… очень важное. Но точно Лариса сказать не могла, так как пребывала в горе и телевизор не смотрела.

Куда делся недавний законный супруг, она тоже знала не вполне точно. Но та баба не была ни моложе, ни красивее Ларисы, и это особенно оскорбляло. Подружка Нина сказала по данному поводу, что на обиды можно наплевать, а мужика изо всех сил нужно пытаться вернуть обязательно. С какой это стати уступать его совершенно посторонней нахалке, тем более, что зарабатывал этот самый мужик совсем неплохие бабки.

– Без борьбы не отдавай ничего! – сурово приказала Нина. – Он, конечно, предатель и козёл. Но взять его назад на данном этапе твоей жизни экономически целесообразно. У меня разработан план по обратному отъёму твоего Серёги. Попробуй сначала разжалобить его, надавить на совесть – что угодно, лишь бы был результат. Можешь посылать ему СМСки, писать письма. Даже звонить по телефону, но это хуже всего – он может прервать разговор, а ты разнервничаешься. Да и у его новой бабы будет шанс подслушать…

СМСок Лариса не любила и решила заняться сочинением письма.

«Сергей! Начинаю свое послание с того, что замечу: никто тебя за дверь не выставлял, я просто исполнила твоё невысказанное желание освободиться от верной тебе семьи. Из двоих – твоих! заметь – детей и во главе с верной тебе женой, – Лариса перечитала первые строки своего сочинения и осталась ими вполне довольна. – Согласись, что именно этого ты добивался, об этом мечтал. Так что я, исходя из вышесказанного, сочла своим долгом вернуть тебе свободу от своего имени, а также от имени наших, но теперь только моих детей».

Лариса ненадолго задумалась и снова застрочила шариковой ручкой по листу в клеточку из школьной тетрадки:

«Ты мечтаешь, видимо, создать другую семью, утопическую – без проблем, без обязанностей. Что ж, флаг тебе в руки! Желаю успехов на этом поприще, – тут Лариса снова оторвалась от листочка, подняла глаза к тусклому окну, обрамлявшему мрачный кусок тяжёлого тёмного неба, смахнула навернувшуюся слезинку и неожиданно для себя закончила: – Но эта утопия неосуществима, как и любая другая».

Лариса долго сидела над исписанным листком и с удовольствием перечитывала своё произведение. Затем она вдруг вздохнула, почесала ручкой кончик носа и снова завозила ею по бумаге: «Я всегда тебе доверяла, делилась с тобой самым лучшим: домашним теплом, душевными всплесками и переживаниями, даже самой собой в прямом физиологическом смысле слова. Может быть, всего этого было не так уж много. Но что же взамен? Ты оказался лживым, двуличным, себялюбивым, распущенным подлецом, словом – полным козлом.

Эта твоя новая, с позволения сказать, блондинка в твоих понятиях лучше, умнее, красивее меня. А нравственность и душевные качества не имеют значения! Но что будет, если обо всём этом во всей неприглядности фактов узнают и её дети?»

О том, что у соперницы есть дочка и сын, Лариса узнала случайно, из подслушанного разговора.

«Муж её, наверное, тоже в частичном неведении. Не думаю, что упомянутой блондинке придётся по душе, если кто-то расскажет ему всё, как есть на самом деле».

Дельная мысль, однако, пришла в её, Ларисину, замороченную голову. Можно приобрести сразу троих союзников, если предложить им совместную борьбу с этим… м-м… адюльтером. Во всяком случае, мужа можно привлечь на свою сторону стопроцентно. С детьми может быть по-всякому. У Ларисы никогда не было склонности к педагогическим упражнениям. Она всегда предпочитала спокойные занятия.

Письмо, однако, не было закончено. Требовалась еще пара трагических, жалостливых нот и завершающих штрихов, правдиво и нелицеприятно подводящих итог Ларисиных излияний.

«А как ловко ты выучился лгать! Но при всей моей иллюзорности, я начала догадываться…» – Лариса оторвала глаза от листка и на секунду задумалась: словно бы что-то в последней фразе не так. Ну и чёрт с ней, с иллюзорностью. Так она будет казаться убедительней в своей непосредственности и искренности чувств. Вот кстати и об этом:

«Я была с тобой всегда такая доверчивая, чистая. Так верила, что я твоя последняя женщина, так надеялась, что хотя бы единственная… А на самом деле – чужая жена, наглая баба, тебя обнимала, тащила в постель. Одна только мысль об этом меня и теперь содрогает!» – тут Лариса неожиданно для самой себя всхлипнула, по носу её скатилась увесистая горючая слеза и плюхнулась прямо на середину исписанного листочка. Несчастная брошенная жена долго смотрела на мокрое пятно в самом центре жалостливого и где-то даже трагического письма, затем стиснула зубы, нахмурилась и начертала несколько завершающих строк: