Вернуть на круги своя (СИ)

А буквально на следующий день, Грегуар доложил, что в холле меня дожидается человек, представившийся журналистом «Матэн», парижской газеты, весьма популярной не только в родных пенатах, но и пользующейся большим уважением в других столицах, за взвешенный подход к материалу и ровное отношение к любым фракциям и партиям… хотя, конечно, кое — какие лица в Генеральных штатах Иль — де — Франс, для этого издания были все — таки немножко «равнее» других. Но без заскоков и эпатажа, а это уже что — то значит в стране, журналисты которой ввели в оборот словосочетание «жареные факты»…

— Что ж, передай господину Верно, что я готов его принять… — Я выудил из жилетного кармана репетир и, убедившись, что время уже за полдень, уточнил, — но не более, чем на полчаса. У меня еще много дел. Да и обед, скоро.

— Как прикажете, мессир. — Грегуар кивнул и направился к двери ведущей на лестницу.

Беседа с молодым журналистом, оказалась довольно приятной, единственное, что несколько подпортило впечатление, это его вопрос об авторе оформления интерьеров в доме. Вспомнив Ладу, я был слишком резок с молодым человеком, но увидев, что он не настаивает на продолжении этой темы, остыл. А уж когда речь зашла об истории моего появления в Инсбруке… Я не хотел, чтобы мои воспоминания о последнем времени тиражировали и обсуждали на каждом углу, а потому, выдал несколько… хм-м… подправленную версию своих мытарств, в полном соответствии с бытовавшим когда — то на «том свете» убеждением, что дескать, бояре — сволочи, и Государю не докладывают. Да и понимание, что в случае большой искренности, бывшее родное ведомство, вкупе с заграничной стражей, вполне могут плюнуть на законность, и устроить мне несчастный случай, то же заставляло тщательно взвешивать все сказанное. Отказаться от интервью? Нет уж, пусть поикают… Но в меру, так сказать, в самую плепорцию.

Расстались мы с месье Верно вполне дружески и будучи абсолютно довольными друг другом. Журналист старался не бить по больным мозолям, давая мне простор для словоблудия, а я, в свою очередь, порадовал его своей готовностью отвечать на задаваемые вопросы, причем почти без исключений. Табу, были только вопросы о личной жизни. Но тут Жерар и сам быстро понял, где пролегает граница его интереса и моей вежливости и старался ее придерживаться… Результатом, этой нашей первой встречи, стала договоренность о небольшом цикле эксклюзивных интервью, на различные темы. От изобретений и жизни на Руси, и до политических и гастрономических пристрастий. Толковый парень, этот месье. Далеко пойдет.

Вот, я рассчитывал на спокойствие в доме, после отъезда светского львятника «на зимние квартиры», и, как оказалось, зря. Не прошло и пары дней с визита журналиста, как в холле возник еще один гость.

На принесенной дворецким карточке, каллиграфическим почерком было выведено на французском зыке: Советник полномочного посла Его величества, христианнейшего короля Людовика Девятнадцатого в Острейхе. Роннель Мирабо.

— Он в утренней визитке, мессир. — Заметил Грег. Я приподнял бровь и хмыкнул. Дипломат, чтоб его мыши сгрызли…

— Хм. Оперативно, ничего не скажешь. — Покачал я головой и, убедившись, что на часах едва ли одиннадцать утра, вздохнул. — Пригласи его, минут через пять. Я пока переоденусь. Все — таки, человек к нам с д р у ж е с к и м визитом заглянул…

— Сию секунду, мессир. — Грегуар, понимающе кивнув, шагнул к двойным дверям, ведущим в анфиладу комнат и, выйдя из кабинета, тут же плотно закрыл их массивные створки. Вот — вот. Правильно, пусть сразу и продемонстрирует что, несмотря на время, приход такого гостя, иначе как официальным визитом, я считать не могу. А пока Грег медленно чеканит шаг через все четыре комнаты, и спускается по длинной парадной лестнице, я, пожалуй, действительно, переоденусь.

Прохожу в спальню, оттуда в гардеробную. Атласный халат на вешалку, вместо него, строгий темно — серый пиджак в тон брюкам и жилету, благо возиться с сорочкой и галстуком не придется, они и так уже на мне. Мягкие домашние тапочки — мокасины сменяются лакированными черно — белыми туфлями… Аллес. Готов к труду и обороне. Заглядываю в зеркало и непроизвольно фыркаю. Мне бы лысину и эпатажные усы… получился бы разожравшийся на стероидах Пуаро.

К чему такие старания? А я не люблю, когда кто — то пытается выехать на моему горбу, и включает меня в игру, правила которой мне неизвестны. Рейн — Виленского с Телепневым хватило с головой. Так что, теперь, даже такая малость, как неурочный деловой визит, маскирующийся под дружеский, заставляет меня упираться рогом и действовать наперекор желаниям разыгрывающего подобную сценку визитера.