Вернуть на круги своя (СИ)

Вообще, люди здесь живут несколько дольше, чем на «том свете». Сто — сто десять лет жизни, скорее норма, нежели что — то необычное. Да и стареют, несколько позже, так что ничего удивительного в восьмидесятилетнем живчике, не было. Но вот само мгновенное превращение и старой развалины в подтянутого, явно следящего за собой пожилого, но по — прежнему активного человека, меня удивило. Метаморф, черт возьми… или же гениальный актер. Впрочем, чего еще можно ожидать от человека, больше полувека проведшего в политике?

— Ваше сиятельство. — Поднявшись мне навстречу, кивнул посадник. Ого! Серьезный жест.

— Ваше высокопревосходительство. — Зеркально отразив жест хозяина дома, я подошел ближе.

— Присаживайтесь, Виталий Родионович. — Указав на кресло, предложил Стародуб, и я не стал отказываться.

Удобно устроившись в креслах, мы несколько минут просто молча изучали друг друга. Уж не знаю, какие мысли крутились в голове старого посадника, а лично я, мысленно прокручивал все, что успел узнать от адъютанта о своем визави, и примерял услышанное на сидящего напротив меня человека.

Гремислав Викентьич Стародуб, выходец из древнего, хотя и не очень богатого рода. В отличие от многих бояр, приходивших в политику уже в зрелом возрасте, Гремислав Викентьич связал свою жизнь с придворной службой с юности. В восемнадцать лет он с отличием закончил Пажеский корпус, тогда единственное учебное заведение не военной направленности, основными студиозами которого, были отпрыски именитых фамилий. Получив похвальный лист из рук тогдашнего Государя, поступил на дипломатическую службу, и уже в следующем году был пожалован камер — юнкером при дворе венедских королей. Молодой дипломат хорошо зарекомендовал себя, как в глазах света, так и своего начальства, и карьерный рост его, хоть и нельзя назвать взлетом, но был ровным и неуклонным. Судьба и воля главы МИДа неизменно помещали Гремислава Викентьича на должности в посольствах тех стран, где дипломатическая служба отнюдь не была тихим болотом. С честью справляясь с возложенными на него обязанностями, разрешая труднейшие коллизии, Стародуб уверенно рос в чинах и званиях, до тех пор, пока, спустя двадцать шесть лет с начала своей службы не занял высокий и весьма значимый пост товарища министра иностранных дел.

А вот следующей, вполне ожидаемой ступени в его карьере так и не случилось. Старый государь умер, а регент при малолетнем Ингваре, привел свою команду. Отслужив еще четыре года на какой — то скромной должности, куда его перевели, чтобы освободить место для «своего» человека, Гремислав Викентьич написал прошение об отставке, которое тут же было удовлетворено и уехал в родной Каменград. Но, деятельная натура Стародуба не вынесла безделья, и царедворец предыдущего царствования ринулся в городскую политику, как в омут, с головой. Треть века опыта в интригах и подковерной борьбе, сделали свое дело, и вот уже двадцать пять лет Гремислав Викентьич Стародуб, занимает должность посадника Каменграда. И мой, в смысле, адъютант воеводы уверен, что и на следующих выборах, сход выберет именно его. А это, о чем — то да говорит!

— Виталий Родионович, — прервал мои размышления посадник. — Училище, ради создания которого вы прибыли в наш город, все — таки больше по части нашего уважаемого воеводы, и лезть в дела военных я не намерен… Хотя и буду рад, если город сможет чем — то помочь этому славному начинанию. Но, я бы хотел поговорить с вами о верфи…

— Я также буду рад, если городские власти, а может быть, и иные купцы смогут помочь училищу подняться на ноги, Гремислав Викентьич. — С интересом проговорил я. Кто бы сомневался, что посадник закинет удочку на счет заказов для училища? — А что привлекло ваше внимание к верфи?

— Ну, Виталий Родионович… Воздушная верфь, это весьма значимое предприятие для нашего города. Одних только мастеровых, на ней работает до двух тысяч человек. А инженеры? А сопутствующие производства… Город очень заинтересован в работе этого предприятия.

— Как и я, Гремислав Викентьич, как и я.

— Вот как, признаться, когда я услышал о вашем первом приказе, у меня, да и у многих уважаемых людей города, сложилось совсем иное мнение. — Медленно проговорил посадник, качая головой.

— Вы имеете в виду увольнение управляющего и главного инженера? — Я вопросительно приподнял бровь, и Стародуб согласно кивнул. — Ну, что ж, хоть я и считаю подобные вопросы внутренним делом предприятия, но тут, пожалуй, объяснюсь.

Посадник явно уловил мой намек на неприятие чужих носов и иных выпирающих частей тела в моих делах, но отреагировал на него лишь еле заметным кивком.

— Буду весьма вам благодарен.