Вернуть престол (СИ)

— Так, кличь его! — сказал я и продолжил свои тренировки в письме, которое оказалось не таким уж и легким делом. А мне нужно два письма написать. Можно найти и писаря, такой в Кашире найдется, но я должен сам уметь. А писаря заберу с собой и найду работы, в конце концов переметные письма пора уже писать [листовки].

Емельяна я переподчинил себе. Царь же я, чтобы можно было вот так? А, если и нельзя, уверен, Басманов именно сейчас возражать не станет. Хоть какой противовес нужен станичникам, по крайней мере в самой близости со мной.

Я не хотел приближать к себе казаков, уж больно у них отношение к жизни странное. Нет, для меня во — многом понятное. Я такой же был, жил по принципу «двум смертям не бывать, а одной не миновать», но это работа, а у каждого человека должен быть угол, в который нужно возвращаться. Есть ли такой у казаков? Это чистой воды кочевники, ибо, как я понял, постоянных и крепких станиц у казаков не то, чтобы и много, а к обработке земли у них подход, словно у бояр, мараться не желают. Даже беглых крепостных привлекают, считай на тех же условиях, от которых те и бежали.

А я хотел бы перерыв, оглядеться, посмотреть, что можно на земле посадить, может, тут же картошку. Определить, чего стоят русские ремесленники, может, по управлению что подсказать, ту же мануфактуру создать. У России слишком много врагов, чтобы вот так убивать друг друга, как сегодня.

Воевать? Это необходимость, но не то, чего именно что хочется. А еще… начинаю скучать по дочке Алисе. Не по Наташе, с которой начал встречаться за пару месяцев до вот этого непонятного переноса, а по дочери. Она ведь без меня… Дал бы Бог здоровья моей матери, чтобы помогла дочке не совершить глупостей.

*………*………*

Дорога на Тулу.

30 мая 1606 года

Иохим Гумберт вел свое воинство к Туле. Да, ему никто ничего не приказывал, да, были люди от Василия Шуйского, которые предупреждали о том, что немецкий отряд будет разбит, если продолжит свое движение. Однако, крайнее недовольство немцев в целом, не давало пространства для маневра Шуйскому. Нужно было, как минимум, ввести в Москву достаточное количество стрельцов, чтобы иметь семикратное численное превосходство над наемниками.

Никто не собирался затевать новую войну на улицах Москвы, чтобы уничтожить наемников, напротив, Шуйскому они были нужны, потому, когда он уже намеривался послать остатки поместной конницы в погоню за тремястами наемниками, — иные немцы пригрозили, что при пролитии немецкой крови и далее, — они будут вынуждены оборонятся и с боями уходить. При этом недвусмысленно прозвучало, что сразу домой немчура не собирается уходить, а покуражится на русской земле. Полторы тысячи наемников-профессионалов? При том, что всех стрельцов из Москвы отсылать нельзя из-за шаткого положения Шуйского? Это был бы сильный удар.

Поэтому, или еще по каким причинам, но отряд Гумберта, а именно он и стал временным командиром двух сотен алебардщиков и сотни французских мушкетёров, двигался без особых трудностей. Иохим был убежден и заряжал своей уверенностью иных, что контракт с Димитрием Иоанновичем будет самым важным и прибыльным из всех, что ранее случались с наемниками.

— Господин ротмистр, нас преследуют, — сообщил идущий в арьергарде десятник.

— Командуйте всем встать и изготовится к бою. Повозки по фронту, пушки по флангам, — решительно отдавал приказания Гумберт.

Наемники уходили не только со своим личным оружием, но Гумберт неплохо «прибарахлил» свою сотню алебардщиков в арсенале Кремля, забрав оттуда и четыре малых пушки и, что были в наличии, пистоли. На всех не хватило, только получилось раздать десятникам и некоторым особо опытным воинам, но отряд уже мог не только встречать противника в рубке, но и произвести один-два выстрела, повышая шансы на победу.

Ожидание преследователей затянулось на четыре часа, а десятник, который сообщил об опасности, уже дважды подтверждал свои выводы о преследователях. Просто стрелецкий полк, что был послан Басмановым, встал на обед и два часа отдыхал.

— Представься и скажи почему ты здесь! — потребовал голова Третьего стрелецкого приказа Данила Юрьевич Пузиков.

— Даниила Юрьевич, то я, Иохим Гумберт, — вперед вышел сотенный алебардщиков.

— Отчего ты здесь, отвечай и… — Пузиков замялся. — Кто государь Московский?

Наступила пауза. Гумберт понимал значимость ответов. Сейчас могло быть сражение, если он ответит неправильно, не так, как считает стрелецкой голова Пузиков [фамилия не выдуманная в перечне глав стрелецких приказов и такой голова].

Сможет ли Гумберт победить? Скорее всего, нет. Третий полк славился неплохой выучкой и отдельным, особенным отношением со стороны Петра Федоровича Басманова, главы Стрелецкого приказа. Получалось, что Басманов был головою и для Гумберта, так как царский фаворит сконцентрировал в своих руках и Панский приказ [иностранных наемников]. С этой позиции и хотел ответить Иохим.

— Мой голова есть боярин Басманов, он и твой голова, — сказал, наконец, Гумберт.