Вернуть престол (СИ)

А потом мы уснули. Банально, лежа рядом, но не смея прикасаться друг к другу. Я опасался себя же, что сорвусь и все-таки сделаю то, зачем вообще привели сюда девушку. Ефросинья… а вот она украдкой, но пару раз чуть прижималась ко мне. Но ведь дочка моя вот ровно в этом возрасте, может на год даже старше…

Я решил, что эта девочка, все более и более напоминавшая мне дочь, останется под моей защитой. Понятно, что это чистой воды сублимация, я скучаю по дочке, бессилен что-либо сделать, как-то поучаствовать в ее судьбе, потому я хочу помочь этой девчонке.

Вместе с тем, женщина мне нужна. И чего я убил Марину? Пользовал бы ее сейчас, как хотел я и как не мыслилось ей. Но, нет, правильно, ибо эта стерва подняла бы крик и даже Басманов мог переменить свое решение бежать. Бесы, вселенные в людей, тут, если судить по разговорам, как будто просто постоянное и неотъемлемое явление. Батюшки в церквях десятками изгоняют. Вот и меня бы изгнали. А может и изгонят? В церковь завтра нужно сходить, обязательно, я же истинный православный христианин, хотя тут слово «православный» не так, чтобы часто употребляют, чаще именно что «христианин», ибо вера наша праведная, а остальные от Лукавого. А завтра воскресенье.

Глава 7

Кашира

4 июня 1606 год

Хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах. Это одна из множеств поговорок, которая говорит о том, что строить планы — то можно, но даже продуманные действия далеко не всегда, да что там, редко, претворяются в жизнь согласно желанию.

Я хотел уже выдвигаться. Чего ждать далее, когда пришли верные мне войска. У меня уже, даже без казаков, больше восьми сотен бойцов. Думаю этого достаточно, чтобы отбиться от любого отряда, что будет послан за мной вслед. Но насколько многими бойцами я располагаю, чтобы вообще оказывать системное сопротивление Шуйскому? Мало, очень мало, а больше и непонятно, откуда брать. Нет, соображений немало, но так, чтобы целый полк и три роты наемников пришли и поклонились?..

И я, окрыленный новыми вводными сразу же повелел готовится к выходу. И меня не ослушались. Я же не уточнил, что предположил, что подготовка к переходу до Тулы займет два-три часа, а не день-два, а то и три. Стрельцам нужен был отдых, причем не один день, нужны припасы, за которым нужно отправить в ближайшие деревни и села, так как в Кашире все, что можно, было подъедено. И сегодня уж точно никто никуда бы не ушел, ибо Воскресенье.

Наверное, это был мой второй самый сложный день в этом времени. Днем ранее пошел в баньку, пусть чуть не помер от угарного дыма оттого, что баня топилась без каких-либо труб. Вроде бы это называлось топить

«по — черному», но еще и вениками меня знатно отходили. Ранее, в своем времени, я, бывало, ходил в сауну, но только для развлечения и не то, чтобы фанател от парилки, но что истинного удовольствия я не ощущал, а тут угарный газ, да.

Ну а после бани приложился я к медам. Это же иезуитское коварство! Пьешь, пьешь, голова не шумит, ничего не предвещает, сладенько, а потом… ноги не идут и в голову резко хмель приходит. В грязь лицом я не упал, на лавке ну уснул и ничем иным достоинство не уронил, но назавтра было плохо.

А утром, в воскресенье, обязательная церковная служба, пропустить которую просто невозможно. Я же православный царь! Народ должен был видеть государя в храме, пусть этот храм и деревянный и не вместил и четверти от количества желающих.

Как же поп фальшивил! Какой при этом у него зычный голосина! Он же еще пуще прежнего старался все более громко вести службу, словно именно в громкости вся святость действа. Голова трещала, свечки чадили, ладан раздавался избыточным ароматом. Наверняка, батюшка использовал и годовой запас редких благовоний и, вернее всего, спрятанное на светлый день.

Пережил и это, хотя, должен признаться, в некоторой степени я проникся. Атмосфера искренней веры, абсолютной, всеобщей, истово молящиеся люди… Это пронемало, делало причастным. Не будь вчера злоупотреблений, — эта служба мне могла бы и понравиться. Видеть такого в своем времени не приходилось. Там все больше исполнение обрядов, мало, действительно верующих людей, на которых и смотрят, словно на сектантов.

Испытания, начавшиеся в пять часов утра в церкви, продолжились сразу после воскресной службы.

В лихие девяностые я был еще слишком молод, чтобы вникнуть и стать частью той системы, что всегда была в тени государственной, то усиливаясь, то, напротив, теряя свое влияние на государство. Походил, как тогда называли, «быком», но попал в армию и вся моя буйность резко нашла применение. Не силен я был в понятиях, всякого рода правилах терок и разводов. Но образ и маломальское понимание сложилось. Так вот, все что я увидел утром 4 июня, именно такими вот разборками и было.

Даже не две, а три стороны «перетирали» по своим понятиям. Вчера ночью прибыла большая часть каширских детей боярских, которые наутро уже были взвинчены до предела. Как только до крови не дошло? Понять служилых из города, где я уже чуть не седмицу обитаю, можно. Казаки изрядно похулиганили.