Вернуть вчерашний день

Брюки форменные 2 пары

Туфли форменные 2 пары

Пиджаки форменные, грязные 1 шт.

Один дипломат, содержащий:

Сертификат компетенции «Мастер-астронавт» — 1 шт.

— Я не могу ждать тут целый день, — пролаял диспетчер.

— Все в порядке. Где мое оружие?

— Здесь. За стойкой. Пройдите и заберите его.

— Далеко отсюда до общежития?

— Нет. На другой стороне поля.

Я выглянул в окно, пытаясь обнаружить указанное здание на другой стороне широченной полосы железобетона.

— Если сейчас же не уйдете, то придется вам топать туда окружным путем. Через полчаса ожидается Лунный паром.

Я посмотрел на свой тяжелый багаж и вздохнул.

— Обратитесь к грузчикам, они одолжат вам тележку, — угрюмо посоветовал он.

И я обратился к грузчикам. Старший грузчик не только предложил тележку, он отнесся ко мне с симпатией, что было довольно редким на этой планете явлением. И настоял на том, чтобы проводить меня через летное поле, помогая катить тележку.

— Они сейчас очень строги, парень, вообще все очень строги. В прежние времена космолетчику полагалось самому быть «с перцем». Я и сам бывший космолетчик — сержант в Службе наблюдения флота. Помню, как маленький Джимми Карстейрс — сейчас-то он командор Карстейрс — опоздал на корабль. Он был тогда всего лишь младшим лейтенантом. Это было на Карибии. Мы отправились в увольнение и внезапно получили срочный приказ подавить мятеж на «Альфе Дракона». Джимми прекрасно слышал сирену — ее слышали все на этой чертовой планете, — но он был занят. А когда освободился, было уже поздно. Старушка «Дискавери» взмывала к звездам, как летучая мышь. Но Джимми не беспокоился. У его девушки была подруга, а у той — дружок-миллионер с яхтой, на которой обзор был лучше, чем у нас в нашей Службе наблюдения. Джимми воспользовался этой яхтой и, когда «Дискавери» подошла к «Альфе Дракона», Джимми уже был там, в скафандре, пытаясь проникнуть на корабль. Экипаж был в шоке. Потом не знали, судить его или награждать.

— К несчастью, у моей девушки нет подружки, у которой был бы дружок с яхтой.

— Женщины, — произнес он.

— Женщины, — согласился я. «И Илона», подумалось мне.

— Здесь счастливое место, парень, — сказал бывший сержант.

Я посмотрел на это счастливое место. Явно не «Хилтон-Ритц». Длинное одноэтажное здание. Построенное из дешевого пластика и, пожалуй, единственное облезлое здание на Каринтии. Стояло оно довольно далеко от взлетного поля, чтобы не пострадать от взлетов и посадок кораблей, но недостаточно далеко, чтобы не страдать от дыма и шума.

— Лиз меня знает, — сказал грузчик.

— Лиз?

— Она — офицер снабжения. Сейчас руководит этим постом, — он закричал, и голос его был достаточно звучен, чтобы заглушить сирены, возвещающие о прибытии Лунного парома: — Лиз! Лиз!

Дверь отворилась, и показалась статная женщина средних лет:

— Входите! — велела она. — Входите, неумные создания! Да быстрее же, пока мы все не задохнулись от дыма, который повалит из этой пятицентовой побрякушки!

Мы втолкнули тележку в дверь и сквозь не очень чистые окна наблюдали, как, действительно в клубах дыма, садилась маленькая ракета.

— А шума-то, шума, как от большой! — сердито проворчала Лиз.

— Помню, когда я еще был в Службе наблюдения… — начал старший грузчик.

— А когда я была в «Комитете межзвездного транспорта»… — начала Лиз.

«А я — в»Трансгалактических клиперах»», — подумалось мне.

Глава 4

Общежитие космолетчиков внутри напоминало «Хилтон-Ритц» еще меньше, чем снаружи. И если облезлость наружных стен можно было объяснить близостью взлетного поля, капризами погоды и, наверное, чем-нибудь еще, то чем это можно объяснить внутри здания, так и осталось для меня загадкой. Комнаты, которые здесь называли каютами, по размерам примерно соответствовали каютам на захудалых кораблях класса «эпсилон» (это что-то вроде собачьей будки), а по меблировке и наличию удобств — спальным помещениям в исправительных заведениях строгого режима. Ну и, конечно же, соответствующее питание — оно, наверное, способно было бы вызвать тошноту даже на мусоросборниках приграничья.

Но Лиз Барток оказалась своим парнем, и это с лихвой компенсировало все другие недостатки.

Она была само гостеприимство. Я чувствовал себя не больше и не меньше, как космонавтом на отдыхе. Настоящим членом семьи. Всякий раз, входя в ее кабинет, я угощался глоточком из ее бутылки сливовицы — местного ликера со вкусом перебродивших слив, отдающих спиртом. Мне всегда разрешалось звонить по офисному телефону. Правда, звонить на Каринтии было некому — несколько раз звонил Илоне, но не получал от этого никакой радости. Я угощался сигаретами Лиз, пока не начал вести им счет, записывая в свою долговую книгу.

— Ну, так что ж ты собираешься делать дальше, Джонни? — спросила Лиз в мой первый вечер в общежитии.

Я посмотрел на нее поверх стакана со сливовой настойкой, сделал большой глоток, чтобы отбить вкус жесткого бифштекса, поданного на обед: