Вернуться и вернуть

«Лепое?... Дорогой мой, кого ты хочешь обмануть?... Меня?... Спешу сообщить: не получится... Себя?... А в чём смысл?... Себя обманывают те, кто не может понять и принять происходящее, а ты...»

Понял? А может быть, принял?

«Насчёт «принял» утверждать не берусь... По-моему, ты пока что совершенно трезв... А насчёт «понял»... Скажи честно: слова Магрит кое-что тебе подсказали?... Подсказали ведь?...»

Ну... Да.

«И что именно?...»

Если она и имела в виду Ксаррона, заводя себе эльфа, похожего на него, то речь о мести не шла.

«Правильно... Теперь осталось сделать всего один шаг в правильном направлении и...»

Кстати, о шагах! Что-то меня качает...

«Тогда ляг и постарайся заснуть...»

Заснуть... Легко сказать.

«Что же тебе мешает?...»

Эльфы, приносящие одни неприятности.

«Позволю себе не согласиться: этот конкретный эльф принёс тебе пользу...»

Какую же?

«Напомнил, как ты сам к себе относишься...»

И в чём польза?

«В самом общем случае количественные изменения имеют свойство переходить в качественные...»

Ближе к теме!

«Чем чаще тебе будут говорить о твоих ошибках, тем больше вероятность, что ты захочешь их исправить...»

Исправить? Конкретно эту?

«И эту, и многие другие... И те, что уже совершены, и те, что только ждут своей очереди...»

Их много?

«Тебе виднее... Ложись спать!...»

Я чувствовал себя разбитым. И продолжительный сон без сновидений не помог исправить положение.

Стены моей крепости снова подверглись штурму.

Наверное, я вообще зря её выстроил, эту крепость. Зря спрятался в ней от мира. Когда именно это произошло? В раннем детстве? В юности? Или же совсем недавно?

Определённого момента нет и быть не может. Крепость росла постепенно. По камешку. Сначала стены были невысоки и зияли огромными провалами. Потом какое-то время ворота оставались открытыми. А потом... Ни одно моё предложение не находило ответной реакции, и я решил: хватит. Кстати, самое неприятное, когда тебя не замечают. Легче пережить болезненный удар, чем равнодушно скользнувший мимо взгляд. Правда, и в этом смысле мои суждения однобоки, потому что искреннее участие мне почувствовать ни разу не довелось...

Одно дело быть не нужным, или, что тоже верно, «не полезным», и совсем другое — быть откровенно «вредным». Не в смысле характера и поступков, а нести в себе вред иного рода. Невозможность занимать своё место без разрушительного влияния на места других.

Почему мне нельзя поступать, как хочется? Ни в большом, ни в малом, что особенно забавно. Облегчить жизнь прислуге? Нельзя. Поиздеваться над тем, кто подвернётся под руку? Тоже нельзя, потому как стыдно и непристойно. Стыдно лично мне, непристойно — в глазах всех остальных. Жить без присмотра? Категорически противопоказано. И что же делать, если ничего не дозволено? Сидеть и тупо ждать, как сказала Мантия, «чего-то замечательного»? Может быть. Но сколько лет пройдёт прежде, чем это «замечательное» соизволит случиться? И где уверенность, что к тому моменту мой рассудок будет хотя бы слегка похожим на здравый? Кстати, это идея: если сойду с ума, мне будет совершенно наплевать на мир извне, а ему, в свою очередь, будет до меня не достучаться. Надо бы на досуге тщательно продумать этот вариант...

— Вы примете участие в обеденной трапезе? — ну вот, покой уже и не снится.

Открываю один глаз.

В дверях стоит Лэни. Свеженькая, довольная, прячущаяся в уютных складках домашнего платья. Я бы сказал, умиротворённая. Наверное, ночью побила своё прежнее достижение по количеству поклонников. Волосы влажные и от этого кажутся ещё чернее, чем на самом деле. Даже блеск не спасает положение: по смуглым плечам Смотрительницы тугими локонами сбегает вниз сама ночь. Лиловые глаза тоже блестят, но очень мягко. Светят внутрь, если можно так выразиться. И кажется, я понимаю, чем сей эффект может быть вызван. Наверное, стоит её поздравить? Нет, погожу немножко:

— С каких это пор ты служишь кухонным глашатаем?

— Мне не в тягость сзывать к обеду.

— Я не пойду, можешь не тратить силы зря.

— Есть причина?

— Как обычно.

— Вы плохо выглядите, — задумчиво сообщает волчица.

— Знаю.

— Вам не следует отказываться от еды.

— Я и не отказываюсь. Просто за общий стол не пойду.

— Почему? Брезгуете?

Открываю второй глаз.

Она нарывается на очередную выволочку. И прекрасно это понимает. Но зачем? Хочет изучить глубину моей обороны и нанести сокрушительный удар? Так я ничего не скрываю.

— Считай, как тебе удобнее.

— А на самом деле?

— Я не обязан давать тебе отчёт. В чём бы то ни было.

— А dou Магрит?

— Хочешь сказать, она надоумила тебя прийти сюда?

— Она непременно спросит, почему Вас нет за столом.

— Я поем позже. На кухне. Если что-нибудь останется.

— На это не стоит надеяться.

— Знаю.

— Вы удивительно немногословны сегодня, — ещё одно размышление вслух.

— У меня нет настроения.

— Разговаривать?

— Отвечать на глупые вопросы.

— Они, в самом деле, глупы или только Вы считаете их таковыми?

— Какая разница?

— Мне любопытно.

— Ищи кого-нибудь более подходящего для пустых бесед, — я перевернулся на живот и обхватил руками подушку.

— Вряд ли мне это удастся, — съязвила Лэни.