Вернуться и Вернуть

Толчок возвращения был так силён, что отбросил меня назад, протащил по полу и впечатал в заднюю стену комнаты. Но, ударяясь затылком о щербатый камень и теряя сознание, я закрывал глаза совершенно спокойно, потому что знал: Зверь всё-таки вернулся туда, где должен быть. Туда, где нет ничего, кроме него самого и… кроме меня.

Мне стыдно смотреть миру в глаза. Очень стыдно. Наверное, именно поэтому я никак не могу решиться и проснуться. Проснуться окончательно и бесповоротно. Дремота стала тягостной и противной, но даже такая она лучше, чем бодрствование. Лучше, потому что можно делать вид, будто ничего не произошло. Будто я всё тот же Джерон, что и прежде… Но ведь, уже не тот, верно? И я не смогу прятаться от самого себя вечно. Не смогу. А как хотелось бы…

– Ты собираешься покинуть постель или предпочитаешь всю оставшуюся жизнь ходить под себя?

Это мой кузен. Острит, по своему обыкновению. Острит удачно. Собственно говоря, с таким обширным жизненным и не только опытом и я бы откалывал очень и очень смешные шутки… Ну, по крайней мере я бы считал их смешными, и этого было бы довольно.

– Я знаю, что ты не спишь. Хватит притворяться!

Я и не притворяюсь. Больше всего на свете я хочу навсегда остаться в объятиях сна. Хочу, но сон… Сон со мной не согласен и медленно, но верно сдаёт позиции. Эх ты, трус… Испугался Ксаррона? Я вот, например, его нисколечко не боюсь. Да! Чего мне бояться Ректора Академии, создателя и вдохновителя Тайной Стражи и собственного кузена, если одним движением мысли могу опрокинуть весь этот мир… О, нет!

Я застонал и открыл глаза.

– Почему не оставил меня в подвале? Всем было бы спокойнее.

– Не думаю. Мне не улыбалось в один прекрасный момент ощутить, что пол проваливается под ногами.

Ксо сидит на подоконнике. Сидит в своём обычном, а не «здешнем» облике, и это говорит о многом. Например, о том, что кузену глубоко наплевать на соглядатаев, буде таковые имеются. А если Ксо не заботится о сохранении секретности, это означает…

Означает, что сейчас его больше волнует то, что происходит со мной.

Как только я осознал сей очевидный факт, из глаз, открытых с таким трудом, потекли слёзы. Горячие и кажущиеся нескончаемыми, они текли совершенно беззвучно, но Ксаррон внезапно повернул голову в мою сторону, присмотрелся и… В течение мига оказался рядом, сгребая меня в охапку:

– Прекрати сейчас же!

– Что… прекратить?… – слова даются тяжело, потому что вынуждены спорить со слезами за право появления на свет.

– Не плачь!

– По… почему?…

– Во-первых, это не поможет…

– Я… знаю…

– А во-вторых… Нет, уже достаточно того, что «во-первых»!

Несколько минут мы молчим. Я давлюсь рыданиями, Ксо прижимает меня к своей груди. Сцена почти волшебная, вот только…

Почему надежда всегда воплощается не так, как ты того хочешь? Почему всё переворачивается с ног на голову? Я и мечтать не смел о том, чтобы кто-то из родственников снизошёл до объятий, а теперь тепло чужого тела обжигает и отталкивает меня, потому что… Потому что у меня нет права на нежность. Не заслужил. Мир мог рухнуть из-за глупой ярости. Из-за детской обиды. Рухнуть и никогда уже не отстроиться снова. О, боги… Какое же я…

– Я – чудовище, правда?

Пальцы Ксо ощутимо дрогнули.

– Как посмотреть.

– Да как ни смотри…

Тяжёлый вздох.

– Видишь ли, по меркам людей любой, кто отличается от них в какую-нибудь сторону, является чудовищем. Без оправданий и допущений.

– Но… ведь… а эльфы?

– Эльфы? Тоже монстры, в своём роде. Просто ты ни разу не видел, с какой злостью смотрит на эльфийку девушка, считавшая себя королевой красоты… Тот, кто не человек, тот – чудовище. С этим трудно спорить, да и… не нужно.

– Я… не о том… моя… сущность…

– Ты больше человек, чем, например, я. Если это тебя хоть немного утешит, – печальный смешок. – Даже в самой чистой и светлой душе живёт демон. Крохотный, незаметный, безобидный, он ждёт своего часа. Ждёт удобного момента, чтобы пожрать сияющий свет и исторгнуть из себя мрак, который поглотит всё и вся… Нужно уметь бороться со своими демонами, но раз и навсегда их победить – невозможно.

– Невозможно?

– Увы. Утро не наступит, если вечером солнце не скроется за горизонтом. Добра и зла не существует, Джерон. Тебе так долго и много об этом рассказывали – неужели до сих пор не понял?

– Я… пытаюсь…

– Вижу. Может быть, твоих усилий недостаточно, но… Не буду тебя в этом упрекать. Принимать то, что неизбежно, очень трудно. Многие погибают, не в силах смириться со своим Путём.

– Но… то, что во мне…

– В тебе и останется. Я могу на это рассчитывать?

– Да… наверное…

– Киан передал мне твои слова. Значит, кое-что ты, всё-таки, принял.

– Я… – воспоминание об уродливой морде вызвало новый всплеск рыданий. – Я не смогу с НЕЙ справиться… Я всего лишь вернул ЕЁ на место, но… ОНА когда-нибудь вырвется на волю…

– Пока ты будешь помнить о последствиях, привязь останется прочной.

– Привязь… Кто из нас сидит на цепи? Я или ОНА?

– Думаю, вы оба. Кстати, приношу извинения.

– За… что?

– Я подозревал, насколько жестоким будет твоё сражение, но… Должен был сделать то, что сделал.

– Ты хочешь сказать, что нарочно…