Вернуться или вернуть?

Делать поташ в станицах умели. Но, как правило не в больших объемах. Мы же обещали заплатить за крупную партию. На переговоры с атаманом потратили часа два. Казак требовал аванса и на наши доводы не велся. Пусть получить золу дело нехитрое. Да и потом извлечь щелок не сложно. А вот для его выпаривания уже требуются дрова. Пришлось оставлять задаток пять копеек. Конечно, сам атаман такой ерундой не собирался заниматься. Но давал разрешение селянам именно он.

Ночевали мы в этой станице на сеновале у одного из казаков, а на рассвете выдвинулись в путь. За три дня посетили еще две станицы. Телега была полностью заполнена мешками с семечками. В последней станице ждать выпаривания поташа мы не стали, а забрали с собой в бочонке.

Возвращались домой тем же маршрутом, собирая в станицах наш заказ. В общей сложности у нас получилось купить шесть с половиной фунтов[2] поташа. Потратили тринадцать копеек. Иван Григорьевич молча косился, но не вмешивался в тот бизнес, что организовал Сергей.

Мы же с Серегой обсуждали, как нам дальше продолжить двигаться в этом направлении. Выходить на рынок с готовой продукцией рискованно. Это мы уже поняли по табаку. Рынок давно поделен на сферы влияния. Зато сырье всегда охотно покупают, и не только в России. А поташ — это популярное сырьё.

— Ситников говорил, что большой завод по отжиму масла в Лабинске, — делился со мной идеями Серега. — Предполагаю, что они уже сориентировали все станицы в округе на выращивание подсолнечника. Сейчас всю ботву выбрасывают. И если в будущем именно в Лабинске будет находиться поташное предприятие, то нам просто необходимо опередить того, кто до этого додумался.

— Сто восемьдесят километров от Екатеринодара, — припомнил я расстояние.

— Ну и что?! — возмутился Сергей. — Нам не нужно там жить постоянно. Сезон сбора подсолнечника короткий. По-хорошему нужно найти доверенного человека на месте. А самим заниматься только сбытом.

— Уговорил, — кивнул я. — Только договариваться и, возможно, выкупать участок земли под "производство" нужно заранее и в этом году.

Уже в городе мы решали, кому продать поташ. Пока выходов на купцов у нас не было. Тупо сдали в аптеку (кстати, интересное заведение) и получили на руки сорок копеек. Так себе бизнес. Но если говорить о десятках пудов поташа, то цена становится уже интересной.

Из того бочонка, что мы привезли с собой, поташ добывали сами на летней кухне, потеснив Маруську. Ведерный бочонок обошелся нам в пять копеек, еще две копейки отдали за щелок и теперь хотели рассчитать стоимость конечного продукта. С выпариванием провозились полдня, постепенно подливая из бочонка щелок к тому, что выпаривался. За ночь эта масса вся отстоялась и на дне чугунка можно было увидеть крупные кристаллы желтовато-бурого цвета. Их доводили до ума уже в печи, прокаливая в закрытой посуде. На выходе у нас был белый порошок. Тот самый поташ.

— Из десяти литров сто сорок-сто пятьдесят грамм, — оценил я наш труд.

— Две-три копейки, — вздохнул Сергей.

— Курочка по зернышку клюет, — подбодрил я его. — Мы еще халву ресторану продадим, стихи в газету принесем и портреты императора начнем рисовать.

Часть 6

Еще неделю мы занимались намеченными планами. В одной из газет, хранившихся почему-то на крышке буфета, нашли вполне узнаваемый портрет царя Александра III. Газеты мы прочитали все от корки до корки, а затем занялись портретом. Серега повторил перьевой ручкой довольно похожее изображение. Размер был небольшой, где-то с ладонь. Из той же дрянной бумаги вырезали паспарту, вставили рисунок, добавили рисованных вензелечков по краям и по две копейки начали успешно продавать у себя в лавке. Субботние торги оправдывали себя. Пятнадцать портретов ушли влет. Я даже не ожидал такого спроса. Цена, конечно, была символичная, но для станичников и это деньги.

Черкесы и адыги подобным товаром не интересовались. Они покупали, в основном, соль и сахар. Табак в наших самодельных пачках разобрали горожане. Мы весь имеющийся у купца табак все равно расфасовали. Кому-то на сторону его предлагать не стали. А у себя в лавке выставили. Серега как раз на табаке и поймал Ничипора.

— Было восемь рядов по восемь пачек. Это шестьдесят четыре. При нас купили пятьдесят шесть. А у тебя по деньгам пятьдесят, — поставил он Ничипора перед фактом недостачи.

То, что парень подворовывает, мы уже догадывались, но не так же нагло? Ничипор пользовался тем, что Иван Григорьевич слег, вот и шустрил в лавке. Купца серьезно беспокоили почки. Но врача приглашать он категорически не хотел.

— Отлежусь, в баньке попарюсь, — отказывался Иван Григорьевич от услуг профессионального медика. — Микола, ты лучше за лавкой следи.

Мы с Сергеем и следили. Масло из семечек подсолнечника уже отжали и тоже начали им торговать.