Вернуться из Готана

— Нет, сам текст, к счастью, уцелел. Исчезла лишь тетрадь, в которой я делал перевод «Ци верцхе». Начал еще в Германии, надеялся к ноябрю закончить. Один издатель обещал его напечатать. В научных кругах это стало бы событием. И вот сегодня ближе к вечеру я отлучился ненадолго из комнаты: решил прогуляться, подышать воздухом. А когда вернулся, обнаружил, что свиток лежит, где и лежал, а тетрадь исчезла.

— А с кем вы живете? — спросил я, входя в роль Эркюля Пуаро.

— С Маршо. Разумеется, я сразу кинулся к нему. Думал, что это просто любознательность… ну знаете, зашел зачем-то, прочитал три строчки, стало интересно… Но нет, Антуан ко мне не заглядывал. Тогда я спросил, не заходил ли кто к нему самому. Оказалось, что да, заходил.

— Кто же? — Я подался вперед.

— Наш уважаемый руководитель, профессор Видович. Они с Латинком шли в лабораторию, и тут у профессора возникло одно соображение, связанное с этими злополучными колебаниями поля, и он заглянул к Маршо. Мне было очень неловко, но я все же набрался смелости и задал профессору тот же самый вопрос, что и моему соседу. Ответ был такой же: нет, не заходил. Теперь я хожу и спрашиваю всех подряд.

— Да, ужасно обидно! — согласился я. — Работать несколько месяцев — и вдруг…

— Да, конечно… — кивнул культуролог. — Но дело не только в этом. Даже совсем не в этом.

— А в чем же?

— В содержании моей рукописи. И чем дольше я размышляю над тем фактом, что похититель оставил дорогой свиток, но унес дешевую тетрадь с переводом, тем больше убеждаюсь, что именно перевод и был целью злоумышленника. Он хотел прочесть книгу, но не мог, потому что не знал готанского. Теперь сможет. Последствия этого могут быть ужасны.

— Да что же такого ужасного может случиться, если кто-то прочтет вашу рукопись? — удивился я.

— Ах да, вы же не знаете… — пробормотал культуролог. — Понимаете, это связано с содержанием «Ци верцхе». Чтобы все объяснить, придется углубиться в суть учения тогдо, а время уже позднее. Да и вряд ли вам это интересно.

— Нет, почему же! — запротестовал я. — Между прочим, я прочел те главы в записке, где изложены мифы — я ведь вам обещал. Помню, у автора возникло много вопросов, связанных с Воротами Кадоро, и он нигде не мог найти ответа. А вы прочли книгу, где все это изложено. Получается, как роман с продолжением. Мне интересно его узнать.

— Хорошо, — согласился готановед. — Я вам расскажу.

Он оглянулся, обнаружил стул и сел, поставив трость перед собой. Я сел с другой стороны стола.

— Вы упомянули главный объект здешнего культа — священные Ворота, — начал он. — В записке, составленной нашим уважаемым профессором, можно прочесть, что их назначение — служить проходом для душ умерших. Там, у Ворот, их встречают трое демонов — судья Кайохлабар, мрачный Тебар и неистовый Мантро. Они строго судят новичков и назначают каждому его удел.

Так написано в «Ци чионо». Однако еретическая книга «Ци верцхе» содержит существенное добавление. Там сказано, что иногда — к счастью, очень редко — сквозь Ворота могут проникнуть и живые.

— Нет, об этом в официальной книге тоже говорится! — возразил я. — Как же, помню: иногда могут проникнуть люди, случайно оказавшиеся возле Ворот. Поэтому их сторожат, а незваных посетителей отправляют в монастыри или казнят.

— Совершенно верно, — согласился Химмельсберг. — Но дело в том, что эти самые «посетители» оказываются возле Ворот совсем не случайно. В «Ци верцхе» рассказано о трех группах людей, сознательно стремящихся проникнуть сквозь Ворота Кадоро и способных это сделать.

Самые многочисленные — злодеи, послушники судьи Кайохлабара. Если скопившееся в них злодейство сильно и по-своему совершенно, судья, поставленный самим Аттонгом охранять Врата, может пропустить своего приспешника.

Другие — люди с кипящей кровью, могучие, смелые, безрассудные, презирающие все запреты и пределы. Обычная жизнь с ее каждодневными заботами не для них. Земля слишком мала для их подвигов, предостережения мудрецов вызывают лишь усмешку. Они — люди Мантро, и великий свершитель, старший из трех бессмертных, зовет их к себе.

И, наконец, существуют Призванные. Их мало, очень мало — они «как родник, оживший в пустыне, лодка, уцелевшая в бурю, птенец Рамору, выживший среди ястребов». Они идут на зов Отца Сущего, и мрачный Тебар отступает перед ними.

Но это все не главное, лишь предисловие к легенде. Главное состоит в последствиях такого проникновения. Вот как об этом сказано в самой книге «Ци верцхе» — я процитирую по памяти: «Если желчь его горька, стопа найдет путь, и Судья не удержит. Пройдет, ступая по огню, дыша ядом, слушая вопль гибели. Содрогнется твердь, и от всякой твари погибнет доля, и от смертных десятина, и мор наступит. А прошедший может вернуться, если Троим угодно, большой и малый, здесь и там».