Вернуться из смерти

  - Это пустые отговорки, - усмехнулся комендант. - Император в неприступном дворце, а алки отобьются и от полка. Атакуйте, если жить надоело!

  Одним молниеносным движением руки под столом капитан вынес из ножен короткую, любовно наточенную дагу. Вторым движением, без замаха и предупреждения, он вонзил оружие в грудь Катберта. И ещё раз, и ещё... Густая, горячая кровь хлынула на стол, Катберт захрипел, пуская кровавые пузыри - и медленно сполз со стула.

  - Солдат! Ко мне! - скомандовал стоящему у дверей безмолвному часовому комендант. - Отрезать ему голову, насадить на списанное копьё и установить перед воротами! Исполнять!

  Часовой не двинулся с места. Всё так же стоял, держа алебарду наперевес, меч оставался в ножнах.

  - Ты что, оглох?! Давай разделывай это мясо!

  - Я не мясник, катэ!

  - Тебя как зовут, ублюдок?! Какому десятнику приказать всыпать тебе две сотни палок?

  - Узнаешь у Богов, - невозмутимо ответил воин. В тот же миг алебарда взвилась, метя в голову капитана.

  Старый воин, впервые обнаживший меч ещё до Кровавых Топей, подобного не ожидал - но успел пригнуться, пропуская тяжёлое оружие над головой. Сейчас, сейчас инерция удара развернёт мятежника боком, и можно будет пустить в ход собственный меч, предохранительный ремешок в гарде перед переговорами был предусмотрительно развязан. То есть выглядело это как узел, но если резко потянуть за рукоять, ремешок развяжется сам. И длинная, но неуклюжая алебарда из преимущества станет помехой...

  Он не учёл только одного.

  У откованных до Великой Ночи алебард имелось лишь остриё и одностороннее лезвие секиры. В те времена не было такой конницы, как алкские рыцари, и даже хвалёные вояки Оллога были лишь неслаженным ополчением профессионалов-одиночек. Но после Кровавых Топей старых алебард уже не хватало, чтобы противостоять рыцарям. В Верхнем Сколене придумали приваривать с обратной стороны обуха крюк, как у багра. Теперь можно стянуть рыцарей с краю строя на землю, а уж там пустить в ход цепы, кинжалы, копья - всё, что имеется под рукой. Нельзя сказать, что рыцари несли такие уж большие потери, но и в безопасности себя больше не чувствовали.

  ...Киос не успел по-настоящему широко размахнуться, зато его и не развернуло к противнику боком. Изо всех сил он дёрнул алебарду обратно, и оружие рванулось назад, неумолимо приближаясь крюком к лицу командира роты. Этот-то отточенный крюк и стал последним, что увидел правым глазом капитан. С мерзким хрустом железо вошло в глазницу, выдернулось, выплеснув за собой фонтан красных и белёсых брызг.

  - С-свинья, - прохрипел, падая на колени и пытаясь зажать рану, капитан. Меч, уже вынесенный из ножен, бессильно зазвенел о каменный пол.

  - Это вы, знатные, свиньи! - откладывая алебарду и подбирая капитанский меч, произнёс Киос. Подойдя к командиру роты, он занёс меч над головой умирающего. - Подставить всех хотели, твари...

  Удар получился бесхитростным, как у какого-нибудь дровосека, и столь же сокрушительным: жутковатым мячом голова коменданта отлетела в сторону и покатилась по полу, оставляя кровавую дорожку. Не оглядываясь на два трупа, ставшие единственным результатом переговоров, Киос распахнул дверь и метнулся к казарме.

  - Пора, Этьен! - на бегу крикнул он, надеясь, что предводитель заговора уже проснулся, разбуженный тревогой. Таиться больше не имело смысла.

  Из казармы выскакивали полуодетые, ещё сонные солдаты. Где-то на втором этаже раздался звон мечей, крики, ставни узкого окна распахнулись, и оттуда вывалился хрипящий от боли десятник. Всё-таки высота не столь уж велика, он вскочил...

  В этот момент из окна высунулся ствол джезайла, на его конце расцвёл пышный огненный цветок, и поднявшийся на ноги десятник рухнул, как от удара оглоблей.

  - Где капитан, Киос? - поинтересовался высунувшийся из окна Этьен.

  - Готов!

  - Молодец! Поднимай своих - и бегом к арсеналу! А мы откроем ворота: похоже, ребятки Огга пошли на приступ...

  Огг и Этьен встретились посреди крепостного двора. Прошло не больше получаса, а двор изменился неузнаваемо. Его покрыли тлеющие обломки, доски от разбитой взрывом гранаты телеги, брошенное оружие, которое, впрочем, уже собирали, особое внимание уделяя джезайлам и патронташам с пороховницами. Тела оставшихся верными непонятно кому солдат, а так же солдат-мятежников лежали густо, хоть и не сплошным ковром, и непросто было понять, кто дрался на чьей стороне.

  Хоть и были растеряны катэси офицеры, но вояками они оказались лучше, чем подчинённые. Да и почти полная сотня солдат отказалась поддержать мятеж. Джезайлы с запасом пуль и пороха оказались у них под рукой, и ещё неизвестно, как бы всё обернулось, если б полусотне Киоса не удалось захватить арсенал. А уж когда повстанцы Огга, пробравшись через развалины и ворвавшись в открытые ворота, завязали бой во дворе, исход штурма оказался предрешён. Вопрос лишь во времени и потерях.