Вернуться из смерти

  - Не бывает союзов волка с овцой, - в тон Карду ответил Моррест, чувствуя, как по телу разливается тошнотворная слабость. - Амори сожрёт тебя совсем скоро. Возможно, ещё этой осенью. А буду жив, до тебя доберусь я.

  - Он не посмеет, - самодовольно произнёс Кард. Морреста уже начал утомлять бесполезный спор с мучителем, тем более, что вновь накатило. Хоть бы вырвало Карду прямо в лицо - глядишь, вместо новых пыток прикажет обезглавить. - Я - священный...

  - ...дурак! - едва сдержав струю тошноты, и прикрыв глаза, чтобы перед ними не колыхалась эта мерзкая муть, прохрипел Моррест. Сознание уплывало, удерживать его становилось всё труднее, теперь уже не оставалось сомнений, что это - действие Баргеновой отравы. Выходит, прошло уже три дня? В руках палача он потерял представление о времени. - Ты уже не Император, и что отдал, не вернёшь! Титул - пустой звук без страны и армии, но страну ты пропил, а армия... Армию тебе могла дать Эвинна - но ты плюнул ей в сердце. А теперь тебя сожрут, и никто о тебе не пожалеет и не вспомнит... Жди своей судьбы, ублюдок...

   - Ты смеешь меня оскорблять?! - взъярился король. "Как же ты предсказуем и прост, уродец" - устало подумал Моррест, чувствуя, что времени больше не осталось. Собрав последние силы, он плюнул, метя в расплывающееся перед глазами лицо Карда. Но попал или нет, понять уже не смог - сознание погасло окончательно. Тем более он не видел, как побледнел, увидев, что произошло, палач: Кард ведь не станет выслушивать объяснения, он просто казнит. А то и поручит пытать уже самого заплечника его помощникам.

  - Он точно мёртв? - всё ещё задыхаясь от ярости, прохрипел Кард.

  - Увы, ваше величество...

  - Вынесите наружу - и бросьте в канализацию, - довольный собственным остроумием, прохрипел Кард. - Дерьму место в дерьме. А этому... Баргену скажите - я согласен отдать алкам рудники и угольный разрез. Толку-то от них сейчас!

  Вонь стояла такая, что впору потерять от неё сознание - но именно она и привела Морреста в чувство. Удивительное дело, бесчисленные раны не болели, а тупо ныли - но вот зловоние просто сводило с ума. "Это что, весь город разом пронесло?" - возникла идиотская мысль.

  Моррест попытался пошевелиться - это оказалось запредельно трудно. Будто всё тело налилось свинцом, или сила тяжести выросла в несколько раз. Открыть глаза? Надо посмотреть, что так чудовищно воняет. На то, чтобы поднять веки, тоже потребовалось усилие, но в конце концов Моррест уставился мутным взглядом во мрак. Нельзя сказать, что тут царила абсолютная подземная мгла. Откуда-то сбоку лился неяркий свет, и в его отблесках представал тяжеловесный каменный свод. То был не дворец, не монастырь и не крепостной каземат.

  Лишённые какой-либо отделки мощные каменные блоки коростой покрывал слой засохшей, местами отвалившейся грязи. Сам Моррест лежал в чём-то мягком, липком и влажном - любая попытка пошевелиться исторгала разящую наповал волну смрада, от него уже слезились глаза, свербело в носу и ломило виски. Едва удержав позыв к рвоте, Моррест заставил себя принюхаться. Так, какая-то гниль, дерьмо, и, наверное, не только человеческое, разлагающаяся плоть, и ещё что-то непредставимо пакостное. Да что же это такое, мало ему тюрьмы и пыток?! Кстати, а почему нет заплечных дел мастеров?

  Горным потоком хлынули воспоминания. Заточение, плавание, короткое освобождение - и снова кошмар плена, тем худший, что случился, когда он уже поверил в свободу. Разгром Гевина и то, что творили на его улицах алкские выродки. Кард и его заплечники, пытавшие людей не ради каких-то сведений или в качестве наказания за преступления, а чтобы доставить удовольствие хозяину. "И это - та Империя, на которую только что не молилась Эвинна?" - подумал Моррест, и воспоминания о девушке снова кольнуло болью. Не смог защитить, помочь, подсказать путь к победе. Вот и оказался, как крыса, в канализации.

  Со слабым стоном Моррест пошевелился, Барген не соврал, были и тошнота, причём самая мерзкая, на пустой желудок, и слабость. Хорошо хоть, и регенерацию эта штука подстёгивала будь здоров: там, где шуровали заплечных дел мастера, боль была, но тупая, постепенно затихающая. И это - единственное, что радовало: в зловонном кишечнике города заражение крови совсем не проблема.

  Зловонная слизь под лопатками мерзко чавкнула, когда Моррест поднял руку. Смрад поднялся такой, что дышать стало возможно только ртом. Но гортань пересохла, будто в пустыне без воды, каждый глоток нечистого воздуха обжигал, будто в почти забытой сауне. Но самое главное, рука казалась налитой свинцом, таких усилий стоило вытащить её из грязи. Из последних сил Моррест поднёс её к лицу, чтобы посмотреть, на чём лежит. В лицо снова шибануло вонью, и, будто мерзкие бурые черви, перед глазами появились покрытые грязью пальцы.