Вернутся не все! Разведывательно-диверсионный рейд (сборник)

«Четырнадцать водителей! – быстро сосчитал Вячеслав. – Да столько во всем отряде с трудом сейчас наберется… Хотя…» – тут он вспомнил некоторые из трюков, практиковавшихся в спецгруппе.

– Погрузите мотоциклы в грузовики! И не забудьте слить горючее из всех разбитых машин! Легковушки если повреждены – испортить и заминировать! Радиомашину в обязательном порядке вывезти в расположение отряда! При невозможности транспортировки – демонтировать рации.

– Вас понял, Четырнадцатый! – В голосе капитана Ульянова послышалась радость. Трошин отлично его понимал – бросать столь нужные и ценные трофеи, тем более доставшиеся в нелегком бою, нормальному командиру что ножом по сердцу. – Машина с рацией на ходу, но сам передатчик не работает – пулями посекло.

– Девятый, за полчаса управитесь? – Весь предыдущий опыт подсказывал майору, что на ночь глядя немцы в лес не полезут, но и затягивать собственную передислокацию не стоило, да и скорость перемещения по здешним дорогам совершенно не радовала.

– Постараемся, Четырнадцатый. Я пока отправил заслон к сорок восьмой точке и пять бойцов – на «жердочку» между ней и тридцать первой.

Слава бросил взгляд на расстеленную на импровизированном столе карту: «Так, это он про мост между Ельницей и Осово говорит. Речушка там, конечно, так себе, но объезда нормального у немцев рядом нет – при самом хорошем для них раскладе крюк километров в тридцать выйдет, да по лесным дорогам. Если очень гансам повезет – они к Палику часам к восьми утра добраться сумеют. Это если на ночной рейд решатся, а до утра отложат наступление – так и вообще к обеду только поспеют. По темпу мы их явно пока переигрываем».

– Понял тебя. Отбой!

Вернув трубку связисту, Слава спросил:

– С базы не сообщали, первая группа на связь не выходила?

– Нет, – ответил Новиков, сидевший на чурбачке в углу блиндажа. – Но ты сам им позвони. Дима, – обратился он к Мысяеву, – связь с базой давай!

Так уж вышло, что за последние несколько дней кандидат Мысяев незаметно подгреб под себя всю связь отряда, однако ни командир, ни комиссар не видели в этом ничего плохого: во-первых, в действиях телефонистов и радистов появилась хоть какая-то системность, что не могло не сказаться на качестве связи и ее оперативности, а во-вторых, трудно было ожидать, что представители Центра оставят без своего пристального внимания такую важную составляющую партизанской работы.

И десяти секунд не прошло, как бывший студент Московского института инженеров связи снова протянул черную эбонитовую трубку трофейного телефона партизанскому командиру.

– Здесь Четырнадцатый! От первой группы ничего нет?

– Две минуты назад пришел код – они на месте, – булькнула искаженным помехами голосом Белобородько трубка.

– Понял. Отбой!

– Сергей, все в порядке, – сообщил Трошин Новикову. – Пора людей выводить.

Чекист поднялся на ноги, тщательно отряхнул форменные галифе и подошел к ним. Мысяев быстро принялся переключать контакты на коммутаторе. Совершенно неожиданно для всех в разговор вмешался лейтенант Скороспелый:

– Товарищи командиры, – взмолился он, – а как же «бэтэшка»?

– А что «бэтэшка»? – Вячеслав не понял, при чем тут единственный «прихватизированный», как говорили в Спецгруппе, лейтенантом танк. Удивительно, но нашли его неделю назад довольно далеко от дороги, где он грустно стоял в кустах, с «сухими» баками, без пулеметов, но с десятью бронебойными снарядами в боеукладке и полностью исправный. Видать, какая-то из отступающих частей оставила за полной невозможностью использовать. С другой стороны, Слава помнил, как разъярился, узнав, что танк бросили со снарядами: при умелом использовании десяток бронебойных – это смерть как минимум для одного вражеского танка!

На трофейном низкооктановом бензине мощный мотор отказывался работать категорически, а отрегулировать карбюратор никто из бойцов отряда не сумел, но тогда у них еще оставалось какое-то количество отечественного, которого как раз и хватило для недолгого марша в поселок у озера.

– Куда мы ее потащим?

– Так что же, взрывать его? – с какой-то детской обидой спросил танкист. – Она же совершенно целая!

– И что? Тебя оставить, чтоб ты ее от всей группы армий «Центр» оборонял? Или всем нам остаться ради твоего любимого танка? – Новиков к сантиментам был не склонен, да и вообще уже давно дал понять, что все эти игры с тяжелой техникой не более чем пустая блажь.

– Зачем вы так? Мне всего два десятка бойцов надо на полчаса и пятеро – на три. Это самое большее!

– Смотри, командир! – Новиков повернулся к Славе: – Один танк этот ухарь и взвод просит, а было бы семь, как он мечтал, – глядишь, и дивизию нам с тобой собирать пришлось бы!

– Погоди, товарищ старший лейтенант, – Трошин поднял руку, призывая язвительного чекиста помолчать. – Вначале предложение выслушаем. А то за разбазаривание матчасти, глядишь, – передразнил он «москвича», – и нам отвечать придется… Давай, Федор, выкладывай, чего ты там накумекал!