Вернувшийся к рассвету

Интересно, сколько ещё времени я смогу пребывать в роли штатного провидца и пользоваться некоторой долей свободы? Хватит ли мне времени или у кого-то возникнет мысль о золотой клетке для редкого соловья? На улицах машины ездят, возможно ДТП, «объект» по вечерам гуляет по темным аллеям, а «наружка» сокращена до одного оперативника. В случае чего помощь может и не успеть, поэтому не лучше бы переправить объект на дачу или в закрытый пансионат? Там тоже есть телевизоры и можно без проблем организовать прием передач с загнивающего запада. Журналы и газеты пачками привозить и утилизировать на месте, а не вывозить из квартиры объекта. Все условия для работы. Что, не получается работать под плотным контролем? Для анализа нужны внешние факторы и свежий воздух? Всё это есть. Душе тесно? Ну, это антинаучный бред, товарищи, ведь как нас учит диалектический материализм, то бытие определяет сознание. Объект получает результаты неосознанно? Тоже мне помесь Менделеева с Ностардамусом. Может просто не хочет? А на это случай у нас….

Уф! Да что такое! Несёт меня куда-то не туда, сам себе нагоняю. Что сделано, то сделано. Самородок я из глубинки с даром предсказания и из-под палки работать не могу. Ведь иначе никак не объяснить мои предсказания в экономике и логические выводы об изменениях во внешней политике наших заклятых друзей. Конечно, мне нужно было бы просто пойти к Брежневу, Андропову или к самому товарищу Ста… — стоп, это не в тему — и представиться:

— Здравствуйте, я мальчик из будущего. Алис Селезнев. Простой российский попаданец и я всё-всё знаю, а вы все дураки набитые.

А потом меня бы ожидали тополя в неухоженном парке за зарешечённым окном и добрая медсестра с порошочками — таблеточками. Быть странным подростком с паранормальными способностями всё-таки безопаснее, чем малопонятным гостем из грядущего опасного своим послезнанием про всё и всех. А я идеально укладывался в приемлемый шаблон начинающего предсказателя со своим раскрепощенным потоком сознания, в коем была куча нужных стране жемчужин. Спасибо бабушке Ванге, дяденьке Мессингу и товарищу Глебу Бокия, революционеру и чекисту за созданный ими образ ручного колдуна. Главное было выдержать оптимальный баланс смеси из рациональных частей, фантазий подростка и умеренного бреда. Пока получалось, и мне пророчили к совершеннолетию место в штате седьмого отдела экономической разведки. Умные люди понимали, что делиться мной и моими мозгами придется, но не раньше, чем будут сняты все сливки. Правильно, жадный теряет больше. А то, что я учусь в институте микробиологии, а не в институте КГБ СССР это просто маленькая блажь подконтрольного «объекта». Старшие и мудрые товарищи смотрят на это снисходительно — высшее образование есть высшее и никто не мешает мне в дальнейшем получить нужное второе. Так что пока, сложившееся положение дел всех устраивает. Работаю довольно продуктивно и за границу не стремлюсь даже мысленно. Нечего мне там делать. Да и в институте я успел отметиться. Понятия классов вироидов и прионов мелькнули в моей вольной курсовой. Это заметили, оценили, похвалили, назвали одарённым юношей и шутливо поинтересовались, когда я приступлю к написанию кандидатской. Я смущенно краснел и расшаркивался в присутствии маститых учёных мужей, обещая приложить все силы. Когда знаешь что искать и где, то направить научную мысль по верному пути достаточно легко. А моральная сторона плагиата меня мало интересовала. Мне результат был нужен. Здесь и сейчас.

Звякнули металлом ключи от оружейного шкафа. Что ж, пора выбираться на поверхность.

— Товарищ старший прапорщик дядя Семен! В следующую субботу можно прийти в тир? И вы про «стечкина» в прошлый раз говорили…..

— Говорил. Но тебе пока рано. Тяжелая машинка для тебя, вес твой маловат. На одиночных выстрелах ещё поработаешь, а вот на «отсечке» сорвёшься, руку в сторону поведёт. Ешь больше, курсант!

— Манную кашу, дядя Семен?

— Да хоть и манную. Худой ты, Дима, как японский пистолет. Был у них такой уродец, «Намбу» назывался. И ты на него последние полгода становишься похож. Влюбился, небось? Аппетита нет, по ночам поэмы пишешь? Хотя нет, ты у нас шустрый и вздыхать на лавочке не будешь, сразу к телу. Верно, курсант?

Стрекоза весело подмигнул, обозначив широкую щель рта под усами. Густая сеть шрамов на нижней челюсти мешала ему нормально улыбаться.

— Верно, дядя Семен. Не буду. До свиданья.

— Пока, курсант! И вот что — голос старшего прапорщика заставил меня задержаться в дверях — в поход, что ли, сходи, водки выпей на природе. Тебе нужно.

— Хорошо, дядя Степан. Обязательно схожу. Спасибо вам за совет.

— Иди на хрен, вежливый ты наш. И в поход тоже! Всё, давай!

Дверь за спиной лязгнула, отрезая меня от прапорщика Стрекозы.