Вернувшийся (СИ)

Поразмыслив, я решил, что буду делать так же, как и на Чан Далу — метод Девяти Лун будет основной культивацией, а метод Дыхания Дракона дополнительным. Разве что техники драконидов пораньше начну тренировать, «драконий доспех» уж точно во многих ситуациях может пригодиться.

Правая рука у меня была более-менее целой, поэтому я мог немного обслуживать себя. Скинул с себя часть одеяла, оголив побольше кожи, и подставился под унылые лучи зимнего солнца. Уже вторая половина дня, скоро оно зайдёт — и выйдет Луна. А на Солнце пока немного потренируюсь.

Вообще я был довольно оптимистично настроен. Как бы ни было, но у меня душа, духовное тело культиватора пика Зарождения Души. Да, культивации я лишился, но сильное духовное тело у меня осталось. Так что культивация должны была восстановиться довольно быстро. Это как езда на велосипеде — можно и лет двадцать даже не смотреть на него, но потом сесть и за пять минут вспомнить все навыки.

Весь оставшийся день я пролежал, отстранившись от всего. Отказался от ужина, игнорировал бурчание старика о жене, не обращал внимания на попытки молодого похохмить, отмахивался от медсестёр. С восходом Луны всеми силами старался вбирать в себя лунную Ци, уплотнить её внутри, подчинить себе. Я и не заметил, как время подошло к двум часам ночи — и тогда я прорвался! Ци хлынула в меня, полностью ощущаемая, затопила, пропитала каждую клетку организма!

Под действием Ци организм стал очищаться, восстанавливаться, улучшаться. Экстаз от прорыва на путь бессмертия захлестнул меня и ослабил боль, разрывающую тело. Кости вставали на свои места и срастались, порванные мышцы и нервы восстанавливались, синяки и раны от удара исчезали, оставляя после себя чистую кожу. Я стонал и кусал подушку минут десять, а потом всё прошло. Я расслабился и только тогда почувствовал вонь — я весь густо был покрыт выступившей из всех пор организма чёрной маслянистой дрянью, воняющей на всю палату.

— Эй, медсестра! — с кровати старикана послышался скрипучий голос. — Тут этот, мумий обосрался!

*****

Марина сидела на посту ночной медсестры и раскладывала таблетки по пластиковым стаканчикам. Маленькие желтенькие сюда, беленькие туда, розовые вот в эти две. Это был лучший способ не заснуть — заняться каким-то делом. Разложить таблетки на утро, скатать ватные тампоны, подшить разошедшийся шов у халата. А то задремает на посту — и обязательно дежурный врач придёт проверить, а потом выговор впаяет, гад! Сам-то отсыпается, больных-то негусто, а вот ей нельзя! Она уже почти закончила с таблетками, когда из палаты постренимацинной терапии раздался скрипучий крик того похотливого старикашки:

— Эй, медсестра! Тут этот, мумий обосрался!

Чёрт возьми! Мумиём старикан называл того толстяка, которого вчера, нет, уже позавчера перевели из реанимации. Действительно, очень походило — он был весь переломанный, в гипсе чуть ли не до бровей, только правая рука было без гипса, просто в бинтах. Как же он обосраться смог-то? Он же на внутривенной кормёжке ещё пару недель будет, а для вывода — катетеры и специальные подгузники. Чем он умудрился-то? Ладно… Всё равно нужно идти.

Марина встала, поправила халат и колпак на голове и быстро пошла в палату. Уже на входе она почувствовала, что старик прав — в палате стоял тяжелый спёртый запах чего-то вонючего. Она подошла к толстяку в гипсе ближе — боже, да он весь в чём-то чёрном! Мерзкая на вид и запах жижа сочилась из-под гипса, пропитала всю простыню и покрывала даже лицо! Как он так умудрился-то?

— О, медсестра! — толстячок вдруг заговорил ясным и даже обрадованным голосом. Нашел, блин, чему радоваться! — А душ здесь есть?

— Ккконечно. — Марина растерянно махнула рукой куда-то в коридор.

— Тогда не помешало бы помыться. Проводите же, да?

— Но как? Вы же… я подвезу каталку…

— Обойдёмся без неё!

Загипсованная фигура вдруг дёрнулась и села на кровати. У марины глаза на лоб полезли — это же невозможно! У него не то что руки и ноги — позвоночник сломан, она же сама видела в медицинской карте! Тем не менее пациент сел, потом повернулся, свесив ноги с постели, а потом дёрнулся — и встал на пол ногами, скрюченный из-за гипса, но явно стоящий на своих ногах!

— Как приятно потянуться после двух недель постоянной лёжки, вы даже не представляете! — толстячок радостно поделился с ней этой нехитрой истиной, а потом стал выпрямляться. Гипс с глухим треском лопался на его руках и ногах, рассыпался на куски, а потом пациент разом как-то встряхнулся, как собака, и все бинты с гипсом свалились с него на пол. Завоняло сильнее, изрядно похудевший толстяк стоял, весь в какой-то чёрной жиже, прикрыв одной рукой пах. — Ну что? Где тут душ-то?

Марина ошарашено проводила его до душа, а сама рванула в ординаторскую. Забежала туда и стала трясти за плечо дежурного врача. Ну и плевать, что он не любит, когда его будят! Тут такое происходит!

— Семён Иванович, Семён Иванович! Просыпайтесь!

— Ммммм… Марина, ты? Что случилось? — врач быстро сел на кровати, сон с него мигом слетел.