Верные, безумные, виновные

Дом был таким большим, что они часто теряли друг друга. «Чтобы ориентироваться в этом доме, нужна карта», – говаривала тетушка Дакоты каждый раз, как приезжала к ним, хотя она бывала здесь миллион раз и ей не требовалась карта. Она лучше Дакоты знала, как найти нужную вещь в кухонных шкафах.

Дакота не стала отвечать папе. Мама разрешила ей закончить главу, после чего ей предстояло помочь прибраться в доме к приходу гостей. Как будто это она их приглашала! Она в раздумье подняла глаза, потому что на самом деле уже залезла украдкой в следующую главу, но стоило ей посмотреть на страницу и увидеть слова, как чтение опять затянуло ее. Она как будто испытывала приятное физическое ощущение, как будто падала обратно в мир «Голодных игр», где Дакота становилась Китнисс – сильной, могущественной и умелой, но также и очень хорошенькой. Дакота была на сто процентов уверена, что поступила бы, как Китнисс, пожертвовав собой для Игр ради милой младшей сестры, если бы у нее такая была. Не то чтобы она хотела сестру (маленькая сестра ее подруги Эшлинг всегда торчит рядом, и бедной Эшлинг никак от нее не избавиться), но будь у Дакоты сестра, она умерла бы за нее.

– Дакота, ты где? – позвала на этот раз мама.

– Здесь, – прошептала Дакота и перевернула страницу. – Я прямо здесь.

Глава 13

– Гарри умер, – произнес Оливер, едва Эрика пришла домой с работы и положила кейс и зонтик.

Она прикоснулась к шее. Ледяные капли дождя стекали по спине. Оливер сидел на диване в окружении вороха измятых салфеток.

– Серьезно? – спросила Эрика, сосредоточившись на салфетках. – Что случилось?

Вид груды использованных салфеток заставил ее сердце биться чаще. Реакция организма, связанная с детской травмой. Совершенно естественно. Три глубоких вдоха. Просто нужно поскорее выбросить эти воспоминания.

– Мы с Тиффани обнаружили тело, – говорил Оливер, пока Эрика шла к шкафу под кухонной раковиной за пластиковым пакетом.

– Где? – спросила Эрика, сгребая в пакет салфетки. – Ты имеешь в виду в доме?

Она завязала ручки пакета в тугой узел и бросила его в мусорное ведро.

– Да, – ответил Оливер. – Ты была права насчет ключа. Он оказался под горшком.

– Значит, Гарри был… мертв? – спросила Эрика.

Она стояла у раковины, отскребая руки. Из-за ее манеры мыть руки люди часто спрашивали, не медицинский ли она работник. На публике она старалась не демонстрировать эту тщательность, но дома наедине с Оливером она скребла и скребла, не беспокоясь о том, что кто-нибудь распознает у нее невроз навязчивых состояний. Оливер никогда не осуждал ее.

– Да, Эрика, – с раздражением произнес Оливер. – Мертвее не бывает. Он умер уже давно. Я бы сказал, много недель тому назад… – Голос его оборвался.

– О-о, понимаю. О господи!

Эрика повернулась от раковины. Оливер был очень бледен. Его руки безвольно лежали на коленях, и он сидел, выпрямившись и поставив ступни на пол, как мальчишка у кабинета директора школы, мучимый ужасными угрызениями совести.

Она глубоко вздохнула. Ее муж расстроен. Судя по всему, чрезвычайно расстроен. Так что, возможно, он хочет «поделиться» с кем-то. Люди с неблагополучным детством, как у нее, не очень преуспевают в межличностном общении. Что ж, это просто факт. Никто не обещал ей здоровых взаимоотношений, как не обещал их и для Оливера. У того и другого в детстве было не все благополучно. Вот почему Эрика успела вложить в высококачественную психотерапию почти шесть тысяч долларов. Циклы дисфункций и психических расстройств не должны передаваться от поколения к поколению. Необходимо просто заниматься самообразованием.

Эрика села на диван рядом с Оливером, с помощью языка тела показывая, что готова слушать. Осуществила зрительный контакт. Прикоснулась к его плечу. Потом нужно будет воспользоваться дезинфицирующим средством для рук. Ей совершенно не хочется подхватить эту ужасную простуду.

– Он был… – Ей не хотелось знать ответы ни на один из вопросов, которые ей придется задать. – Он был… в кровати?

Она представила себе маниакально ухмыляющийся труп, сидящий в постели с выставленной поверх одеяла полуразложившейся рукой.

– Он лежал около лестницы. Едва я открыл дверь, как мы почувствовали запах. – Оливер содрогнулся.

– Господи! – вымолвила Эрика.

Запахи были одним из ее страхов. Оливер всегда смеялся над тем, как она выбрасывала мусор в ведро, а потом отскакивала, чтобы запах не настиг ее.

– Я только посмотрел на него секунду, а потом просто… захлопнул дверь, и мы вызвали полицию.

– Это ужасно, – без выражения произнесла Эрика. – Надо же, что ты пережил.

Она чувствовала, что противится. Она не хотела слышать об этом, не хотела, чтобы он делился с ней своими впечатлениями. Лучше бы молчал. И лучше им поговорить об ужине. Ей надо было успокоиться после этого дня. Она пропустила обед и вернулась на работу, чтобы восполнить время, потраченное на выступление Клементины, поэтому была очень голодна. Но очевидно, раз муж говорит тебе, что обнаружил труп, ты не можешь сразу после этого спросить: «Хочешь пасты?» Нет. Так что перед разговором о еде придется выждать не менее получаса.