Верные, безумные, виновные

– Извините, – сказала Клементина преподавательнице. – Пойду посмотрю, как там мой муж. По-моему, ему нехорошо.

– Конечно, – сказала Джан и добавила: – Дайте знать, если я вам понадоблюсь.

Клементина вышла из классной комнаты и посмотрела налево. Он был уже в дальнем конце коридора.

– Сэм! – позвала она, пробегая мимо классных комнат, заполненных взрослыми, которые занимались самосовершенствованием.

Казалось, он ускорил шаг.

– Сэм! – снова позвала она. – Подожди!

Она пошла за ним в тихий пустынный переход со стеклянным потолком, соединяющий два здания. У стен плотно стояли серые шкафчики. Сэм вдруг остановился. Он нашел узкое пространство между двумя блоками шкафчиков, что-то вроде тайной норы, в которой понравилось бы прятаться девчонкам, и уселся на пол, прижавшись спиной к стене и положив голову на колени. Его плечи тяжело вздымались. На рубашке виднелось круглое пятно от пота. Она потянулась, чтобы коснуться его плеча, но передумала, и ее рука нерешительно повисла в воздухе.

Она села на пол напротив него, по другую сторону прохода, прислонившись спиной к холодному металлу шкафчика. По всему коридору протянулись, как солнечный поезд, квадратики света. Дожидаясь, пока Сэм не успокоится, она испытывала странную умиротворенность в этой ностальгической атмосфере школы.

Наконец Сэм поднял глаза. Лицо его было мокрым и опухшим.

– Извини, – промолвил он. – Да уж, достойно я держался.

– Ты в порядке?

– Это все массаж сердца.

Потерев тыльной стороной ладони нос, он шмыгнул.

– Понимаю, – сказала Клементина.

– Я почувствовал, будто снова нахожусь там.

Он растер круговыми движениями скулы.

– Понимаю, – повторила она.

Подняв глаза к потолку, он зашевелил языком, словно пытаясь выковырять из зубов остатки пищи. Солнечный свет освещал стену за его спиной, отчего глаза его казались на затененном лице ярко-голубыми. Он выглядел одновременно очень молодым и очень старым, словно на его лице совместились все версии его прошлого и будущего.

– Я всегда считал, что достойно встречу критическую ситуацию.

– Ты достойно ее встретил.

– Я думал, если бы меня подвергли испытанию – пожар, или вооруженный бандит, или нашествие зомби, – я бы позаботился о своих близких. Повел бы себя как мужчина.

На слове «мужчина» его голос прозвучал низко и презрительно.

– Сэм…

– Дело не только в том, что я не уследил за Руби. И не в том, что я пытался открыть банку с орешками, чтобы поразить чертову стриптизершу – подумать только, – когда моя малышка тонула совсем рядом… – Он глубоко, судорожно вздохнул. – Но я не пошевелился. Смотрел, как другой человек вытаскивает мою крошку из этого проклятого фонтана, и стоял как истукан.

– Нет, ты шевелился. Просто они попали туда первыми, и они знали, что делать. Это какая-то доля секунды. Просто кажется, что это тянется долго. А потом ты стал действовать, уверяю тебя.

Сэм приподнял плечи. На лице его появилось выражение полнейшего отвращения к себе.

– Так или иначе, я не в силах изменить то, что сделал или чего не сделал. Просто мне надо перестать об этом думать. Выкинуть это из головы. Я все время продолжаю переживать внутри себя. Это глупо, бессмысленно. Я не могу работать, не могу спать, я отыгрываюсь на тебе, и… мне просто нужно взять себя в руки.

– Может быть, – осторожно начала Клементина, – тебе нужно – или нам нужно – поговорить с кем-то. С каким-то профессионалом?

– Типа психоаналитика, – с натянутой улыбкой произнес Сэм. – Потому что я схожу с ума.

– Типа психоаналитика, – согласилась Клементина. – Потому что похоже на то, что ты сходишь с ума. Совсем чуть-чуть. Когда преподавательница упомянула о посттравматическом стрессе, я подумала…

Сэм был ошеломлен.

– Посттравматический стресс, – повторил он. – Как у ветерана войны. Правда, я не вернулся из Ирака или Афганистана и не видел, как взрывают людей, но я недавно вернулся с барбекю на лужайке.

– Где ты видел, как едва не утонула твоя дочь.

Сэм закрыл глаза.

– Едва не утонула твоя дочь, – повторила Клементина. – И ты чувствуешь себя ответственным за это.

Он со вздохом поднял глаза к потолку:

– Клементина, у меня нет синдрома посттравматического стресса. Господи Иисусе! Это унизительно. И нелепо.

Клементина вынула из кармана жакета мобильник.

– Не надо гуглить, – взмолился Сэм. – Поверь мне. Ты всегда просишь меня перестать гуглить. Ничего хорошего там не найти.

– А я люблю гуглить. – Клементина почувствовала, как учащается ее дыхание, потому что она вдруг увидела все его поведение со дня барбекю под другим углом, через новую линзу.

Вспомнила о недавних словах своего отца: «У него что-то не то с головой», к которым не прислушалась. Вот если бы кто-то сказал: «Твой муж болен»!

– «Симптомы синдрома посттравматического стресса, – вслух прочитала Клементина. – Переживание события вновь и вновь». Ты только что сказал, что у тебя это постоянно!

– Рад, что тебе это доставляет удовольствие, – произнес Сэм с подобием улыбки на губах.

– Сэм, ты как пациент из учебника! Бессонница. Да. Раздражительность. Да. Каков выход? Ищите лечение.