Верные друзья. Собаки, которые всегда возвращаются

Однажды Тони решил навестить свою мать, которая жила одна на другом конце страны. Мы не могли поехать вместе, поскольку я работала, а Эйс становилась слишком старой для того, чтобы совершить длительное путешествие или оставаться дома с кем-то помимо нас. Таким образом, я осталась дома со своей стареющей собакой. Часа в два пополудни второго дня Эйс начала вести себя беспокойно. Я было решила, что она больна, но эта мысль не подтвердилась. Она просто выглядывала в окно и бродила туда-сюда. Я решила, что она скучает по Тони и думает, что он вот-вот вернется. Мы жили в тихом, уединенном месте, так что если бы кто-то подходил к дому, его было бы сразу видно. Правда, в одном месте наш сад был довольно пышным, и в какой-то миг я разглядела движение позади одного из кустов. Я вышла наружу и пригляделась, но никого не заметила. Часа в четыре к воротам подъехал автомобиль и остановился, не выключая двигателя. Я не обратила на это особого внимания, поскольку на углу были торговые ряды, и мужья нередко заезжали на нашу подъездную дорогу, поджидая жен, зашедших в парикмахерскую или какой-нибудь магазинчик. Но Эйс стояла у окна, уставившись на эту машину. Она не ворчала, к тому же зрение уже изрядно подводило ее, так что я решила, что она приняла водителя машины за кого-то из знакомых. Машина простояла на месте минут десять, и я пошла в сторону входной двери, чтобы разобраться, в чем дело, но, как только я отворила дверь, машина тут же отъехала. Я не испытывала ни малейшего беспокойства. Стоял белый день, и за рулем машины наверняка был кто-нибудь, выехавший за покупками. Может быть, водитель смутился потому, что простоял у ворот столько времени, может быть, тот, кого он ждал, вернулся, пока я пересекала прихожую.

Незадолго до закрытия магазинов я выскочила купить газету. На улице темнело. Я помню, как фонари вдруг включились, когда я проходила мимо них. Я заперла двери дома, хотя отсутствовать должна была каких-то несколько минут. Не такой большой срок для грабителей, но на всякий случай, вдруг кто-нибудь откроет дверь и случайно выпустит Эйс наружу.

Когда я вернулась, случилось что-то странное. Эйс спряталась. Она не спала под кухонным столом многие месяцы, но сейчас, проведя несколько минут в беспокойном поиске, именно там я ее и нашла. Она отказывалась вылезать. Никакой суматохи, она просто спокойно лежала там, всем своим видом показывая, что именно там и хочет находиться. У нее не было температуры, взгляд ее был ясным, так что у меня не возникло подозрений, что что-то не так. Пожилым собакам, равно как и пожилым людям, подчас приходят в голову весьма сумасбродные идеи. Прошел час, но она не двинулась с места; она не спала, а просто пряталась, – так, по крайней мере, это выглядело со стороны. Глаза ее были широко распахнуты. Никто, войдя в кухню, не заподозрил бы, что она тут. Создавалось впечатление, что она устроила засаду. Я вернулась в гостиную, включила свет и задернула все занавески, что позволило мне ощутить комфорт и защищенность. В половину девятого я, должно быть, уснула, потому что мне приснился совершенно невероятный кошмар, – так, по крайней мере, мне показалось сначала.

…Я увидела себя идущей по лесу вместе с черной собакой. Самым странным было не то, в каких подробностях я запомнила – и помню по сей день – этот сон, а то, что во сне я была мужчиной. На мне была чудная одежда из шерсти и кожи, с металлическими запонками и пряжками тут и там. Я знала, что еще несколько миль назад я-мужчина скакал на коне, но он угодил в капкан и переломал себе шею. Мы двигались галопом во весь опор, и бедный конь ударился о лозу, умышленно привязанную кем-то к деревьям по другую сторону дороги. Мы с грохотом повалились на землю, нас тащило по ней, наверно, целую вечность. Я поднялся на ноги, но конь мой этого не сделал. Я был очень огорчен и кипел от злости. Этот конь был со мной десять лет, и он был уравновешенным, надежным товарищем, замену которому было отнюдь не так легко найти – по крайней мере, с теми деньгами, которые у меня имелись. Итак, после этого я пошел пешком по лесной тропинке, по которой никогда в жизни не отправился бы безлошадным, ночью и в одиночку. Даже на быстром скакуне преодолеть этот путь было отнюдь не легко, а уж идти по нему пешком и вовсе было верхом опасности. Деревья по обеим сторонам тропы отбрасывали угрожающие тени, которые вскоре слились в одну непроглядную чернильную тьму, где могло с легкостью спрятаться целое войско.