Верный меч (ЛП)

— Я вижу, ты снова уезжаешь, — сказала она.

— Мы должны ехать, чтобы догнать армию короля, прежде чем он достигнет Эофервика.

Она отошла от окна, снова повернувшись ко мне лицом.

— Пообещай мне, что сделаешь все возможное, чтобы помочь моему брату и спасти моего отца.

— Это мой долг, миледи.

— Послушай меня, — быстро сказала она. Ее щеки покраснели, но она отважно удерживала мой взгляд, пока я смотрел на нее, ожидая, что она скажет. — Роберт храбр, но он может быть безрассудным. Он хороший всадник, но у него мало опыта сражений. Ему понадобится твоя помощь. Я хочу, чтобы ты лично охранял его от всякого вреда.

Я хотел объяснить ей, что в сумятице битвы, среди врагов, почти невозможно следить за другими. Если ее брат не мог постоять за себя сам, я мало чем мог помочь ему. Но она не захотела бы понять это.

— Я постараюсь миледи.

Она выглядела не очень довольной, но таков был единственный ответ, который я собирался ей дать.

— В Эофервике мой отец просил тебя взять нас под свою защиту, — сказала она. — Теперь я прошу тебя сделать то же самое для Роберта. Я своими глазами видела твое мастерство. И я слышала от отца, как ты сражался при Гастингсе и спас жизнь своего лорда. Я хочу, чтобы ты служил моему брату так же честно и преданно, как служил графу Роберту.

Честно и преданно, с горечью подумал я. После всего случившегося в последние дни, у меня была причина сомневаться в этом.

Беатрис выжидающе смотрела на меня. Это был взгляд ее отца, подумал я: уверенность, с которой она держалась; сила воли, которая восхищала и смущала меня.

— Ты клянешься? — спросила она.

— Что? — вопрос застал меня врасплох, и мне понадобилось время, чтобы собраться с мыслями. — Мидели, я дал клятву твоему отцу, я поклялся на кресте. Я сделаю все, что смогу.

— Я хочу, чтобы ты дал клятву мне, — возразила она.

Она подошла ближе и протянула руку, стройная, бледная и серьезная. Браслеты на ее запястье сияли в свете свечей.

— В этом нет необходимости, — я попытался протестовать в последний раз.

— Поклянись мне, Танкред Динан.

Я смотрел на нее, пытаясь понять, насколько серьезно она говорит. Но ее взгляд был упорным и уверенным, когда она выпрямилась во весь рост передо мной.

Она протянула руку и я взял ее в свою ладонь. Ее кожа была мягкой и теплой, а тонкие пальцы словно излучали свет. Мое сердце забилось быстрее, я встал перед ней на колено, положив вторую руку себе на грудь.

— Я даю торжественную клятву, что сделаю все возможное, чтобы помочь твоему отцу и привести твоего брата к тебе целым и невредимым.

Я смотрел, ожидая, что она ответит, наши взгляды встретились. Я чувствовал, как быстро кровь бежит по моим венам, пульсирует в висках, которые внезапно покрылись испариной, как жар растет с каждым ударом сердца. Скоро мне пришлось отвернуться, я не мог выдержать взгляд этих глаз, которые становились ко мне все ближе, ближе.

Я медленно поднялся на ноги, коснулся виска, отвел мягкие, как шелк, волосы за ухо. Ее щеки, обычно молочно-белые, пылали огнем, но она не уклонилась от моего прикосновения, не отвела глаз и, хотя приоткрыла рот, не сказала ни слова протеста. Я почувствовал ее теплое дыхание на моем лице, и вдруг моя рука скользнула на затылок, спустилась вниз по шее, вдоль спины, чувствуя все изгибы ее тела, такие новые и незнакомые, и я привлек ее к себе, когда она положила руки мне на пояс, а потом сомкнула их у меня за спиной.

Я наклонился к ней, наконец наши губы соприкоснулись: сначала легко и нерешительно, но поцелуй разжег нас, и, почувствовав, как ее грудь прижимается к моей, я крепко обнял ее за плечи.

Потом она молча оттолкнула меня и покачала головой.

— Нет, — сказала она. — Я не могу.

Она повернулась к гобелену на стене так, что не мог видеть ее лица, только спину, закрытую распущенными волосами и вздрагивающие плечи.

Сердце быстро колотилось в груди, в горле было сухо.

— Беатрис, — сказал я, кладя руку ей на плечо.

Я впервые назвал ее по имени.

Она сбросила мою руку.

— Иди, — сказала она, ее голос срывался, словно в гневе, хотя я не был уверен, сердится ли она.

На меня она не смотрела.

— Миледи.

— Иди, — повторила она с большей силой, и на этот раз я сделал, как она просит, отступив назад, глядя на ее спину и мечтая еще раз посмотреть в ее лицо, но она не обернулась.

Я закрыл за собой дверь, и как только сделал это, сразу решил, что должен увидеть ее снова. После всего, что произошло в Дунхольме и в Эофервике, я снова чувствовал себя живым.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Небо было по-прежнему тяжелым и мрачным, когда мы начали наше путешествие на север. Я больше не видел Беатрис, и когда в воротах оглянулся на окна галереи, все они были закрыты.

Когда мы уже готовились выехать, Вигод вручил нам широкое полотно, обернутое и закрепленное на конце длинной палки. Оно казалось черным, но, развернув его, я увидел так же желтые полосы, украшенные золотистой отделкой.

— Знамя лорда Гийома, — сказал управляющий. — Возьмите его. Сражайтесь под ним. Благополучно вернитесь с ним домой.

— Спасибо, — ответил я. — Когда увидишь Гилфорда, скажи ему, что мы сожалеем.