Верный меч (ЛП)

Это вместо «спасибо»; впрочем, от Уэйса я ничего другого и не ожидал. Голос у него был грубый и резкий, как скрежет камня под колесом.

— Надо возвращаться, — сказал я ему. — Мы должны вернуться в крепость.

Я оглянулся на остатки моего отряда, парни смотрели на надвигающиеся ряды английских щитов. Кое-кто уже начал разворачивать коней, чтобы ехать назад.

Выхватив меч, я махнул им в сторону мыса с частоколом на гребне.

— Возвращаемся!

Несколько лошадей потеряли своих всадников и, взмахивая гривами, неслись к берегу реки подальше от поля боя. Уэйс и его люди уже ловили их, хотя те неохотно принимали нового наездника; некоторые даже вставали на дыбы и замахивались копытами на любого, кто приближался к ним.

Снова протрубил рог, и мне показалось, что звук шел со стороны собора, башню которого над крышами домов я мог видеть даже сейчас. Угли разгорались на ветру, искры летели на солому, кое-где над крышами поднимались язычки пламени. С севера тянулось длинное облако черного дыма, которое скрывало наш путь, не давало свободно дышать, но я слышал крики врагов за спиной, и знал, что останавливаться нельзя. Борозды тянулись вдоль длинной стороны поля, и я следовал вдоль них, пока не увидел дома и дорогу между ними. Ролло пошел медленнее, я знал, что он сильно устал, но я еще не мог позволить ему отдохнуть.

Пока мы двигались вверх по крутому склону в сторону крепости, я снова услышал звон мечей в переулке; мы успели увидеть, как несколько рыцарей подняли на копья пару англичан. И среди этих рыцарей я узнал квадратную физиономию Можэ: одного из двух моих людей, которых я оставил для защиты Освинн.

— Можэ! — Позвал я, пытаясь перекричать звон стали, стук копыт и крики, доносившиеся с рыночной площади.

Он оглянулся и потянул поводья лошадь, разворачиваясь ко мне.

— Танкред… — начал он.

— Где она? — Прервал я его, оглядываясь, чтобы убедиться, что я ничего не пропустил. Но мои глаза не обманывали меня. Ее здесь не было. — Где она?

Он опустил глаза.

— Прости, — сказал он. — На нас напали без предупреждения, а мы ехали обратно в крепость…

— Нет, — сказал я. Вдруг я почувствовал пустоту, словно моя душа вылетела из тела. Слова застряли в горле, дыхание с хрипом рвалось из груди. — Не может быть. — У меня перед глазами стояло ее лицо, ее распущенные черные волосы, она смотрела на меня черными глазами, проклиная на своем английском языке.

— Мне очень жаль, — повторил Можэ.

— Нет. — В это не возможно было поверить. — Она не умерла. Только не она. — Я смотрел в его глаза, желая, чтобы он разубедил меня, но видел только отражение своей вины. Он был виноват, что не спас ее. Я хотел ударить его, сбить с коня на землю, но сила словно вытекла из моих рук, и я не смог бы это сделать, даже если бы попытался.

Я услышал голос Уэйса за спиной, приказывающий отступать, зов рога со стороны площади, крики всех тех мужчин, что вызывали на бой, проклинали, умирали. Дым вокруг меня сгущался, оседал сажей на лице, выедал глаза. Искры поднимались в воздух россыпью звезд, вспыхивали на мгновение, прежде чем их такая короткая жизнь растворялась во мраке ночи.

Люди бежали мимо меня, пешие и конные, я слышал их крики, но не разбирал слов; я сидел в седле, словно замороженный. Грохот щитов приближался, и я представил себе всех этих нортумбрийцев, которые шли к нам, не имея в сердце ничего, кроме жажды убивать.

И я знал, что Можэ не виноват.

Я резко дернул поводья, Ролло взвился на дыбы, но я больше не беспокоился о нам, потому что мог думать только об одном.

— Танкред! — Крикнул Можэ, но я сделал вид, что не слышу его; я повернул вниз к дороге между домами, сжимая пятками бока Ролло, торопя его изо всех сил.

Я выхватил меч из ножен, поднял его над головой, дождался, пока дым немного рассеется, и молча помчался на англичан. Я врезался в первый ряд, прежде чем они успели сплотится и образовать стену из щитов: ревел, проклинал, призывал смерть на из головы, рубил, косил, рассекал моим клинком; в гневе я кричал без слов, кричал так, что мой голос был последним, что они слышали, прежде чем я отправлю их в адово пламя.

Мои люди последовали за мной, но мне было все равно, мной овладела безумная жажда крови, и ничто не могло меня остановить. Я тяжело опустил свой меч на спину нортумбрийца, и он упал под копыта Ролло.

Я сразу же повернулся в седле, поднимая меч для следующего удара, используя всю тяжесть оружия, чтобы обрушив его на чужой щит, повернуть лезвие и добраться до горла под подбородком.

Лошадь рядом со мной поднялась на дыбы, ее передние ноги били по воздуху, белки выпученных глаз блестели в темноте, когда англичанин глубоко вонзил копье ей в живот. Она рухнула вниз, крича от боли, ее всадника выбросило из седла. У меня перехватило дыхание в груди, когда я узнал в нем Фулчера, но я был слишком далеко, чтобы успеть к нему. Он пытался встать на ноги, когда острие копья пронзило сердце в его широкой груди.

— Фулчер! — Закричал я, и стиснул зубы, чтобы вложить все свои силы в руку, сжимающую меч.