Верный расчёт

Надо же, какая прелесть, думал он, глядя на фото. В ту пору волосы Ингрид были короче и обрамляли ее лицо как огненный нимб. Она казалась чистой, невинной и неиспорченной в отличие от женщин, с которыми Ральф привык иметь дело. Не в этом ли причина влечения, которое он остро почувствовал, рассматривая снимок?

Ральф быстро просмотрел ее досье и застыл на месте, обнаружив, что у Ингрид есть шестилетний сын. Выходит, она замужем? Он ощутил острый укол разочарования. Почему он не подумал об этом? Согласно биографическим данным, ей двадцать семь лет. Конечно, такая привлекательная женщина не может жить монахиней.

Он подавил досаду и стал искать сведения о супруге фрау Шлезингер. Если Ингрид замужем, то и слава Богу. Это избавит его от множества хлопот. В том числе от мыслей, подойдет она ему или нет.

Однако, когда Ральф дошел до графы «Семейное положение» и обнаружил запись «не замужем», его настроение резко улучшилось. Не вдова и не разведена. Как и он сам, Ингрид оказалась уроженкой католического Герольштейна, где развод под запретом. Значит, фрейлейн Шлезингер мать-одиночка… Ральф откинулся на спинку кресла и начал тереть пальцами подбородок, пытаясь разобраться в собственных чувствах. Думая о любовнике Ингрид, он ощутил желание свернуть шею этому мерзавцу.

Но что ты чувствуешь теперь, когда выяснилось, что она одинока и вовсе не так невинна, как тебе казалось? — задал Ральф вопрос самому себе. На лице его расплылась блаженная улыбка. Он чувствует удовольствие. Большое удовольствие. Она одинока — следовательно, доступна. У нее ребенок — следовательно, надеяться на брак с ним Ингрид не может. Дело за малым: вызвать у нее то же чувство, которое испытывает он сам. А если он этого не сумеет — следовательно, он не мужчина.

Его мысли прервал стук в дверь. Ингрид вошла в кабинет, не дожидаясь ответа, и Ральф едва успел захлопнуть папку и сунуть ее в стол.

От нее не укрылся лихорадочный жест Ральфа, и он заподозрил, что Ингрид все же заметила документ. Но ее лицо осталось бесстрастным, так что оставалось только строить догадки. Таинственная женщина эта Ингрид Шлезингер.

Неужели Ральф Дикс действительно изучал мое досье? — спросила себя Ингрид, садясь на указанное ей место по другую сторону письменного стола.

Пристальный взгляд, которым он ее смерил, доказывает правильность этого предположения. Но почему? Разве что Внезапно у нее похолодело в животе. Разве что… он все узнал и решил предъявить свои права на сына!

Черта с два! — гневно подумала она. Вскоре после рождения Эрни Урсула составила завещание — в кои-то веки подумала о ребенке — и на случай, если с ней что-нибудь случится, назначила Ингрид опекуном мальчика. Ральф мог бы отнять у нее сына только в одном случае — оспорив ее опекунство в суде.

Эта мысль бросила Ингрид в дрожь. Она была экономна, жалованья на жизнь хватало, но разорительный судебный процесс был ей не по карману. Как всякому обычному человеку. Но происхождение и личное богатство не позволяют считать Ральфа обычным человеком.

Неожиданно она ощутила приближение чувства, уже испытанного во время экскурсии.

Не смей! Возьми себя в руки! — приказала она себе. Справиться с реакцией своего тела на близость Ральфа было нелегко, но роли, которую сыграл он в жизни ее сестры, вполне достаточно, чтобы держаться от него как можно дальше.

Эгоистичный, самовлюбленный, привыкший смотреть на женщин свысока… Она мысленно сравнила моральный облик Ральфа с обликом своего отца. Музыкант и композитор Роберт Шлезингер тоже был красив, обаятелен и часто пользовался этими качествами для обольщения молодых женщин. Сначала Ингрид думала, что мать терпела его волокитство из-за детей, но это не объясняло, почему она не ушла от него, когда дочери выросли. Едва ли она верила Роберту, который клялся, что любит ее одну.

Хотя почему? Отец мог убедить кого угодно в чем угодно. Ингрид и сама много лет верила, что его концерты и симфонии опередили свое время и что такому талантливому человеку грешно зарабатывать на жизнь нетворческим трудом. Пелена упала с ее глаз лишь в шестнадцать лет, когда Ингрид решила бросить школу и пойти работать. Мечта стать писателем рассыпалась в прах; кто-то должен был содержать семью.

Ингрид повезло: она получила место секретарши в одной фирме, специализировавшейся на торговле произведениями искусства. После этого она решила стать хранителем музея. Шеф посоветовал ей закончить школу и позволил изучать работы, выставленные на продажу.

Ингрид хотелось жить отдельно, но мать сказала, что без нее с хозяйством не справится. В тот день, когда начался страшный ураган, девушка была дома. Отец попросил мать отвезти его в консерваторию, находившуюся в нескольких милях; он хотел выставить на конкурс одну из своих симфоний. Ингрид помнила, что мать ехать не желала. Но, как обычно, отец настоял на своем и они отбыли. По дороге домой на их машину упало дерево, и Ингрид с Урсулой остались одни на всем белом свете.