Верный садовник

— Я рассказала ему все как есть. Он наблюдал в Африке то, что я видела в больнице Доуса в Саскачеване. «Марк, это те самые побочные эффекты, которые я описала в моем отчете, отправленном в Ванкувер, основанном на объективных клинических испытаниях, в которых участвовали шестьсот пациентов». Но он по-прежнему вопрошал: «Что же мне делать, Лара? Что мне делать?» Я ему ответила: «Марк, ты должен проявить мужество, ты должен сделать то, от чего отказываются корпорации, ты должен изъять препарат из продажи, чтобы довести его до ума». Он заплакал. То была последняя ночь, которую мы провели как любовники. Я тоже плакала.

Невесть откуда взявшаяся злоба охватила Джастина, неприязнь, объяснить причины которой он не мог. Его возмущало, что эта женщина выжила? Он негодовал из-за того, что она спала с мужчиной, который предал Тессу. Даже теперь она говорила о Лорбире с нежностью! Джастина оскорбляло, что она сидит перед ним, прекрасная, живая, занятая мыслями о себе, тогда как Тесса, мертвая, лежит рядом с их сыном? Он обижался на то, что Лару заботила не судьба Тессы, а ее собственная?

— Лорбир в разговоре с вами упоминал Тессу?

— Когда я приезжала в Кению — нет.

— А когда?

— Он написал мне, что здесь есть женщина, жена английского дипломата, которая требует от «Три Биз» прекратить продажу «Дипраксы», шлет письма, требует встречи с руководством. Эту женщину поддерживает врач одного из гуманитарных агентств. Фамилии врача он не упомянул.

— Когда вы получили это письмо?

— На мой день рождения. Марк всегда помнит мой день рождения. Он поздравил меня и написал об английской женщине и ее любовнике-африканце.

— Он предполагал, что с ними может случиться?

— Он тревожился за нее. Написал, что она прекрасная и очень печальная. Думаю, его влекло к ней.

Джастин вдруг подумал о том, что Лара приревновала Марка к Тессе.

— А врач?

— Марк восхищается всеми врачами.

— Откуда он вам написал?

— Из Кейптауна. Он проверял, как «Три Биз» продает «Дипраксу» в Южной Африке, сравнивал с тем, что видел в Кении. Он уважал вашу жену. Храбрость — не сильная черта Марка.

— Где он с ней встречался?

— В больнице в Найроби. Она набросилась на него с претензиями. Он огорчился.

— Почему?

— Ему пришлось проигнорировать ее. Марк верит: если он кого-то игнорирует, особенно женщин, их это обижает.

— Тем не менее он сумел предать ее.

— Марк склонен к преувеличениям. У него богатое воображение. Говоря, что предал ее, он, возможно, выражался фигурально.

— Вы ответили на его письмо?

— Как всегда.

— Куда вы его отправили?

— По адресу, который дал мне Марк: абонентский ящик в Найроби.

— Он упоминал женщину по имени Ванза? В больнице Ухуру она лежала в одной палате с моей женой. Ванза умерла от «Дипраксы».

— Этот случай мне неизвестен.

— Я не удивлен. Все упоминания о ее пребывании в больнице исчезли.

— Такое возможно. Марк мне об этом рассказывал.

— Когда Лорбир приходил в палату моей жены, его сопровождала Ковач. Что Ковач делала в Найроби?

— Марк хотел, чтобы я вновь прилетела в Найроби, но в тот момент мои отношения с «КВХ» и больницей испортились. Они прознали о моем визите в Кению и уже угрожали уволить меня из больницы, на том основании, что я солгала насчет матери. Поэтому Марк позвонил Ковач в Базель, убедил прилететь в Найроби вместо меня и на месте разобраться в ситуации. Он надеялся, что она разделит с ним трудное решение и они оба убедят «Три Биз» изъять препарат. В отделении «КВХ» в Базеле поначалу не хотели отпускать Ковач в Найроби, но потом согласились, с условием, что ее приезд будет держаться в секрете.

— Даже от «Три Биз»?

— От «Три Биз» секретов быть не могло. Они держали руку на пульсе, да и Марк был их консультантом. Ковач провела в Найроби четыре дня, а потом вернулась в Базель, к преступнику-сербу и опере.

— Она написала отчет?

— То, что она написала, я бы не назвала отчетом. Меня учили, что научный отчет — это сбор, обобщение и анализ информации. В ее отчете науки не было. Только полемика.

— Лара.

— Что? — она вскинула на него глаза.

— Бирджит по телефону зачитывала вам письмо Лорбира. Его апологию. Его признание. Как бы он его ни называл.

— И что?

— Как вы воспринимаете это письмо?

— Как свидетельство того, что Марк никак не может искупить свои грехи.

— Какие грехи?

— Он — слабый человек, который ищет силу не там, где следует. К сожалению, именно слабые уничтожают сильных. Возможно, он совершил что-то очень плохое. Иногда он просто влюблен в свои грехи.

— Если бы вы захотели его найти, где бы вы искали?

— Мне нет необходимости его искать. — Джастин ждал. — У меня есть только абонентский ящик в Найроби.

— Вы мне его назовете? Ее депрессия усилилась.

— Я вам его запишу, — она открыла блокнот, что-то записала, вырвала листок, протянула ему. — Если бы я его искала, то спрашивала бы тех, кому он причинил вред.

— В пустыне?