Верный садовник

Обхватив подбородок рукой, Джастин уставился в стену. Воспоминания Гиты, второй самой красивой женщины в Найроби. Последовательницы Тессы, мечтающей о том, чтобы установить стандарты приличия в нашем злобном мире. «Гита — это я, но без свойственных мне недостатков», — частенько говорила Тесса.

Гита, последняя из невинных, пьющая зеленый чай с глубоко беременной Тессой, решающая мировые проблемы в саду их дома в Найроби, пока Джастин, счастливый будущий отец, в соломенной шляпе, пропалывает цветочные клумбы, поливает, рыхлит землю, типичный идиот-англичанин средних лет.

— Береги ноги, Джастин! — кричали они ему. Их тревожили подземные муравьи, которые стройными колоннами выползали после дождей и были способны сожрать попавшуюся у них на пути собаку или ребенка. Тесса боялась, что обильный полив муравьи могут принять за дождь.

Гиту постоянно шокировало все и вся: и католическая церковь, резко осуждающая контроль за рождаемостью в странах «третьего мира» и сжигающая презервативы на стадионе Найэйо, и американские табачные компании, которые придавали сигаретам сладковатый привкус, чтобы пристрастить к ним подростков, и сомалийские генералы, сбрасывающие шариковые бомбы на беззащитные деревни, и военные заводы, производящие эти самые шариковые бомбы.

— Что это за люди, Тесса? — с жаром шептала она. — Что у них с головой, скажи мне, пожалуйста? Мы же говорим о первородном грехе, не так ли? Если ты спросишь меня, то, что они делают, еще хуже. В первородном грехе, по-моему, есть что-то от невинности. Но где нынче отыскать невинность, Тесса?

И если заходил Арнольд, а по уик-эндам такое случалось часто, разговор переходил на более специфические темы. Они теснее сжимали круг, чуть ли не соприкасаясь головами, лица их превращались в каменные маски, а если Джастин поливал клумбу в непосредственной близости от них, сразу перескакивали на пустяки, дожидаясь, пока он отойдет на безопасное расстояние.

* * *

Рапорт полицейских об их встрече с представителями холдинга «Три Биз», в Найроби: