Верный способ избавиться от пьянства, курения, наркотиков

Главный врач – человек особенный, именно он задаёт ритм в лечебнице. Его работа, как старания капитана белого лайнера, мало заметна. Подумаешь – медсестричка, радость очей, радушно улыбается, словно матрос верхней палубы, подпитому пассажиру, извините, пациенту. Коллектив клиники, как хорошая команда, чистота и порядочек. «Так и должно быть», – рассуждают больные, когда плавание средь штормов болезни, то есть процесс выздоровления, идет нормально.

Но мудрый капитан повторяет экипажу и пассажирам одну вечную фразу: так будет не всегда.

Всякая болезнь коварна, а уж психиатрическое заболевание, к которым относится алкоголизм, имеет такую опасность, о которой не догадывается ни больной, ни его родные. Многие ощущают себя Колумбами, делая открытие, что кисельные берега привычной жизни окончились и бурный поток спиртных напитков вынес их утлые суденышки в бурлящий океан алкогольной зависимости.

Правда, колумбовского восторга от такого открытия не бывает. Разочарование и боль, «ах, если б нам раньше кто сказал». Кажется, что всё идет ко дну – как тут не запаниковать. Больной высказывает претензии врачам, ищет виновных. Отчаявшись, теряет надежду, переживает глубинное чувство беспомощности. Что ж, он ведь не

Христос, чтоб ходить по воде и повелевать буре-болезни: «Прекрати, утихни!»

Капитан знает о губительности паники. Главный врач обязан без предвзятости работать с претензиями больных: правы они или нет, это больные люди! Так было и на этот раз.

Вечером главный кратко поставил задачу по телефону:

– Завтра на приём придёт пациент X, у него имеются претензии. Крайне негативно настроен. Разберетесь!

Захотелось вытянуться и выкрикнуть: «Пес, сэр!»

Утренняя борьба с дверным замком даёт возможность пересчитать собравшихся посетителей. Отлично, счастливое число. Все с любопытством наблюдают за сражением с дверью. Завхоз Егоровна никак не умеет понять разницу между «взломать» и «распахнуть». Так хочется двери кабинета именно распахнуть. Но мечтать долго не пришлось, мужчина сорокалетней наружности зашептал на ухо:

– Мне нужно с вами поговорить по личному…

Наверняка это и есть он, пациент X. Нетерпелив, взгляд надменный. Александр Македонский в закате славы – пришла аналогия.

– Пожалуйста, заходите. – Дверь сдалась.

Он зашёл и присел поближе к столу, сокращая дистанцию. Затем откинулся. Нога за ногу. Во взгляде звякнула победная нотка. Ещё подержим паузу, как у великих артистов, и претензии изольются фонтаном. Пора приглашать зрителей:

– Все пришедшие на приём и их родственники, пожалуйста, заходите! Присаживайтесь, где кому удобней.

Театр одного актёра поломался. Ноги пришлось подобрать, роли поменялись, мистер X оказался среди зрителей, а не на сцене. Пациентов и родственников набилось – полнёхонький кабинет. Принесли дополнительные стулья. Народ с опаской поглядывал друг на друга, будто каждый обладал некоей сокровенной тайной. Недоумение становилось ощутимым.

– Мы обязательно поработаем с каждым индивидуально, во время консультации. Это будет чуть позже. Лечение также будет назначаться каждому индивидуально, в зависимости от проблем и стадии заболевания.

– А сколько стоит лечение? – как обычно, заторопились торопливые.

– Вопрос действительно насущный. Вы уже информированы относительно стоимости так называемой стандартной процедуры «кодирования», ради которой к врачу-наркологу обращаются большинство пациентов. Но у меня есть для вас две новости: одна хорошая, вторая плохая. Кому-то «кодироваться» нет необходимости; возможно, болезнь ещё не обнаружится – это хорошая новость. Кто-то же к «кодированию» допущен не будет, потребуется подготовительный этап. Это только за столом кажется, что все одинаковы, но болезнь, как беда, у каждого своя. Поэтому окончательно стоимость лечения будет ясна после индивидуальной консультации. Сейчас же у нас состоится беседа, это абсолютно бесплатно и не больно, к тому же наша встреча ничем никого не обязывает. Вы сами будете решать: лечить или не лечить, ведь здоровье – это ваша частная собственность. Никто, кроме вас, не решит вопрос, делать ли уборку в доме, чистить зубы или нет, стирать ли носки, ведь запах чем хорош: не нравится – отойди. Возможно, у вас просто не возникнет доверия, и вы поищете другую клинику. Среди нас есть люди, которые уже проходили лечение здесь и имеют что сказать о результатах. Как вас зовут? – Вопрос адресовался пациенту X, он уже пообвыкся в обстановке и начал нервно ёрзать на стуле.

– Александр.

Вот оно, предчувствия начали сбываться.

– Я считаю, что это не лечение, а выкачка денег, – выпалил Александр домашнюю заготовку.

– Отлично! Замечательно, что вы так откровенны. – Он действительно заслужил похвалу, такая лобовая атака, красавец.

Да и всех присутствующих этот безапелляционный тон здорово взбодрил; показалось, искорки напряжения забегали по стенам кабинета.

– У меня как была тяга к спиртному, так и осталась после вашего «кодирования»!

В воздухе запахло грозой.

– После процедуры «кодирования» вы уже выпивали?

– Нет, но мне очень хочется. Меня колотит!

Жгучий ветер гнева уносил аромат доверия и надежд.

Лица присутствующих приняли выражение судей. Всё-таки что-то не срасталось в рассказе давнего пациента X, ему есть что скрывать, иначе откуда такое клокотание эмоций?

– Вы ведь «кодируетесь» не первый раз? – Что ж, в лоб так в лоб.

– Да, четыре года назад я у вас «кодировался» на один год. После этого меня просто не тянуло к выпивке. Мог наливать друзьям, мне хоть бы что, совершенно безразлично.

– Если я вас правильно понял, вместо одного года вы не употребляли алкоголь четыре?

– Да, так оно и было.

– Отличный результат!

Грозовые облака начали чуть-чуть развеиваться.

– В течение тех четырех лет вы посещали врача, принимали лечение?

– Зачем? У меня и так было всё хорошо. Меня не тянуло.

Вот оно, коварство болезни, она прогрессирует даже без видимых проявлений! И всё же ощущение недоговоренности не покидало. Картинка, так сказать, габитус не совпадал с назойливым «меня не тянуло».

– Сколько вам лет, Александр?

– Тридцать три. – Не многовато ли мистики на сегодня?

Предательская внешность выдавала изношенность годков на пять-семь больше.

– Во сколько лет вы «кодировались»?

– В двадцать семь. Хотя нет, в двадцать восемь. Мы тогда в Алушту на море поехали, друзья пригласили, и там три года сынишке отмечали. А как приехали жена с тёщей, меня к вам поволокли, я тогда в приймах жил. Память у меня хорошая, вы не думайте.

«Следствие ведут знатоки», арифметика не сходилась года на полтора-два. Страна что ли такая, бермудский треугольник, годы жизни, как газ из транзитной трубы, улетучиваются.

– Да что вы меня пытаете? – занервничал Александр. – Если бы меня сейчас нормально «кодировали», как четыре года назад, я б тут с вами не сидел! Тогда меня не тянуло, а сейчас у вас тут халтура! – рыкнул он.

Всплеск горячности на окружающих впечатления не произвёл, но похоже, завёлся я. В солнечном сплетении похолодело и поднялось. Губы поджались. Врёт, нагло врёт! «Дышите глубже, вы взволнованы», – попытался себя развеселить, набирая телефон регистратуры.

– Принесите мне карточку пациента X.

Отсутствие привычного «пожалуйста» выдало моё неравнодушие.

– Да его две недели назад мама с братом в стационар к нам положили, – затараторила сестричка. – Девчата с ним намучились, у него «белочка» начиналась. Лечащим врачом в палате был Виталий Михайлович, он же неделю назад его и «кодировал». Вчера пациент приходил к главному, скандалил, требовал чего-то. А карточка у вас на столе, мы её с утра положили, сказать только забыли, извините.

Умнички, команда. Стало спокойнее.

– Когда «кодировались»?

– Неделю назад, – правда.

– Что было до этого?

– Ничего, – врёт.

– Считаете, что ваши печень и мозг такие же, как четыре года назад?

– У меня печень здорова! – ложь.

– Сколько лечится насморк?

– Не знаю. Я не болею, – опять ложь.

– Хотите, чтоб алкоголизм за неделю исчез? Врач вам прописал лечение, вы таблетки принимаете?

– Да. – Враньё крепчало.

– Какие?

– Кругленькие. – А вот это характерный цинизм! Ну ладушки.

– Теперь, Саша, слушай меня. Или ты пляшешь по нотам, как доктор прописал, и не огорчаешь маму дальше, или дуй отсюда и дохни на помойке. Это твоя жизнь, и делай с ней, что хочешь, хоть в трубочку сворачивай.

И ты знаешь, что гадишь ты не только на своей территории, там уже ступить негде. Маме жизнь изгадил, жене и сыну изгадил! Брат за тебя лечение оплатил. Тут тебя с того света вытащили. Сгорел бы от сивухи своей.

Внутренне перекрестился: «Господи, помилуй нас грешных! Не я, но Ты достучись до сердец их. Управь, Господи».

– Согласно медицинским записям, Саша, у вас пять с половиной лет назад были: первая стадия алкоголизма, любящая жена и великолепный шанс вылечиться. У вас исчез рвотный рефлекс на портвейн, вы потеряли контроль над количеством выпитого и не помнили себя во всех подвигах. Но вы не были злобны, а просто по-доброму улыбались и, пузыря слюнями, засыпали в постели. А наутро вас мучила боль мозга и сочувствие родных. Вот почему вас молодая жена привела лечиться. Ей надо ж было чуточку человеческого счастья. Вашу душу тогда ещё не раздирало похмелье, у вас сохранялся стыд, вы слышали тихий голос совести. Поэтому «кодирование» на один год вам и вашей семье подарило больше четырёх лет нормальной жизни. Если бы вы ещё и лечили свой организм, как бы он был вам лично благодарен и вам бы выпивка не нужна была на всю оставшуюся жизнь, какую бы Господь от щедрот своих вам ни отмерил. Однако в один непрекрасный момент вы своей головой подумали, что вы полностью здоровы, что вы всесильны и можете опять дразнить чертей. Вы начали снова ртом брать спиртное. Менее чем за год вы под душераздирающие причитания женщины, любящей вас непонятно за какие подвиги, погрузились во вторую стадию алкоголизма. Сейчас вы злобны и ревнивы. Вы не выдерживаете мук похмелья и пьёте долгими запоями. Вы не признаёте, что больны, и бессовестно мне лжёте. Без выпивки вас ужасно мучает депрессия, и это не просто какое-то плохое настроение, это признак тяжкой душевной болезни. Депрессия, к вашему счастью, лечится, если вы соизволите начать лечиться. Вы стали пить всякую гадость без разбора и довели себя до алкогольного психоза, который зовётся белой горячкой, и наслаждаетесь видом галлюцинаций. Вы пренебрегаете своим здоровьем. Вы не лечитесь. Поэтому сейчас у вас так называемая «сухая абстиненция», и вы готовы наделать большие глупости в виде опохмела. Но вам знакомо, к какому результату приведёт ваш заплыв, и вы боитесь. Но в то же время вы мечтаете на халяву и втайне от родных получить «раскодирование». Но вам страшно и это. Так я вам скажу, Саша, что дальше вас ожидает. Это третья стадия алкоголизма, по-простому – бомжатник и мокрые штаны. Оттуда возврата на своей практике я не видел. А теперь примите, пожалуйста, своё личное решение: вы признаете себя больным и изволите лечиться или вы полагаете себя здоровым и вам наша клиника без надобности!

На мгновение повисла тишина. Как чертёнок из коробочки, в проёме открытой двери вдруг возник силуэт женщины.

– Доктор! – радостно воскликнул силуэт.

Дама, сидевшая боком к двери, охнула от неожиданности.

– У вас тут дверь открытая, и мы всё слушали. Я тут подругу привела. Ей стыдно, а тут за дверью сидеть уж мочи не хватает. Можно, она зайдёт?

– Тут стесняться некого. Пусть заходит, тут тринадцатого как раз недоставало.

Робко появилась женщина средних лет. Ей явно было не до шуток. Ладонью и маленьким платочком она прикрывала распухшую половину лица.

– Я сознание позавчера вечером потеряла, – послышался прерывающийся, словно механический, голос. – Упала я.

– Как это случилось?

– Я «кодировалась», полгода уж как. Выпила я.

– Зачем же вы пили? Вам же нельзя. Опасно.

– Думала я, что ерунда всё это. Выпила я и грохнулась. Вы меня простите.

Слеза скатилась с отёкшей щелочки. Горло перехватил спазм.

– Не нужно волноваться. Всё плохое уже осталось позади. Сейчас вас дежурный доктор осмотрит. Обождите минутку, присядьте в коридорчике. Я приглашу, чтоб вас проводили.

Пожалуй, за дверью ей будет удобней дождаться сопровождающего. Поменьше глаз в деликатном положении. Она с облегчением скрылась от общего любопытства.

– Есть ещё, кто не выдержал срок?

В ответ тишина.

– А что с вами, уважаемый?

Мужчина в углу, сидя на краю кресла, обильно потел. Периодами, будто рыба на пляже, похватав воздух пересохшим ртом, расслаблялся. Руки забила нервная дрожь. Тяжко. Глаза после нокаута.

– Когда последний раз пил?

– Вчера.

– Трусит?

– Хреново. – Страдалец жадно втянул воздух и на угарном выдохе добавил: – Дальше некуда.

Дежурный фельдшер статной фигурой – не зазря «психбригадиром» кличут – заполнил дверной проём.

– Женщину в коридоре и этого мужчину – на осмотр и капать. Александр, лечиться будем?

– Да. – Что ж ты сник, родной.

– Тогда бодренько в манипуляционную.

– Извините меня.

– Ничего-ничего. Это болезнь. Когда плохо, повторяй: так будет не всегда. Сейчас полегчает. Идите с Богом!

Группа гуськом потянулась за фельдшером, как утята за мамой.