«Верный Вам Рамзай». Книга 1. Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии 1933-1938 годы

В обстановке массовых репрессий и неустанного полицейского надзора иностранцу было тем более трудно выстраивать нелегальную работу, находить людей, которые бы осмеливались действовать в пользу советской военной разведки или хотя бы содействовать работе корреспондента иностранной газеты или журнала.

Недоверие к иностранцам с 1938 года обрело характер мании. Власти устраивали специальные выставки борьбы со шпионажем, не уставая разоблачать преступные методы иностранных шпионов. В городах сотнями развешивались антишпионские плакаты; были введены «недели борьбы со шпионажем». Картинки и лозунги, призывающие к борьбе со шпионами, помещались на спичечных коробках, выставлялись в окнах магазинов. И всегда шпионом на них изображался белый человек. Через печать и радио власти призывали население быть настороже и доносить о подозрительных иностранцах, которые несут неисчислимые бедствия Японии. Так создавалась в стране атмосфера ненависти ко всякому иностранцу, в том числе, как это ни удивительно, и к гражданам Германии[153].

Вместе с тем при повальной слежке и доходящей до мании всеобщей подозрительности, в полицию поступал настолько мощный поток сведений, что отделить «крохи» действительной информации от дезинформации, которая составляла подавляющую часть всего потока, чаще всего не представлялось возможным. А если что-то удавалось осмыслить и проанализировать, то, как правило, с большим опозданием.

Пути и методы надежной легализации и закрепления в стране; организационные формы нелегальной резидентуры; вопросы вербовки агентов и поддержания с ними связи; организация и поддержание связи с Центром; учёт наличия постоянного полицейского наблюдения; приемы конспирации – всё это требовало особого внимания и напряжения всех сил.

Военная разведка выступала инициатором в организации военного сотрудничества с японской армией. В январе 1930 г. за подписью Ворошилова в Политбюро ЦК ВКП(б) была представлена справка Разведупра, в которой отмечалось: «Вопрос об обмене командирами-офицерами между Японской и Красной армиями имеет уже значительную давность. Еще в 1925/26 году бывший японский военный атташе в СССР полковник Мике неоднократно выдвигал его по поручению Генштаба перед тов. Пугачёвым (заместитель начальника Штаба РККА. – М.А.). При этом японцы основной упор делали на командирование офицеров-японцев в СССР для изучения языка и очевидно усматривали в этом с их стороны стремление обеспечить официальным путем более широкое развертывание агентурной сети. Мы возражали против этого, предлагая перенести центр тяжести вопроса на взаимное прикомандирование командиров-офицеров к воинским частям. В этом смысле и состоялось решение Политбюро от 23 июля 1927 г., считавшее возможным допустить в наши части до пяти японских офицеров на основах полной взаимности с японской стороны… Очевидно, это не удовлетворило японцев…»[154]. Нарком предложил пойти навстречу японцам, «учитывая, что японская армия представляет для нас большой интерес и что специфические японские условия крайне затрудняют изучение этой армии обычными методами». Соглашение было достигнуто, срок стажировки для каждого командира-офицера был определён в полтора года, и уже весной 1930 года состоялся обмен первыми стажёрами: 21 марта Ворошилов уведомил замнаркоминдела Л. Карахана о том, что «назначенные для прикомандирования к японской армии командиры РККА Покладок и Козловский готовятся к отъезду в Японию 15 апреля». В. Козловский только что окончил Восточный факультет академии им. Фрунзе, а М. Покладок окончил тот же факультет годом раньше и занимал должность помощника начальника Разведотдела штаба ОКДВА (Особой Краснознамённой Дальневосточной армии). Через три года данное соглашение было продлено, а в 1935 году советское военное руководство согласилось ещё на одно предложение японцев. Теперь кроме двух командиров-офицеров, направлявшихся в воинские части, ещё по двое с каждой стороны приезжали специально изучать язык. Объяснение тому содержится в письме Ворошилова Сталину (декабрь 1935-го): «Пребывание наших командиров в Японии себя оправдывает: люди изучают страну, язык, получают правильное впечатление о методах боевой подготовки частей, их сильных и слабых сторонах, условиях быта и нравах»[155]. Практика обмена военными стажёрами продолжалась до 1938 года.

4. «… Вопрос об организации нелегальной сети в Японии нами поставлен со всей решительностью и так или иначе должен быть решён в новом отчётном году»

(Из Доклада о работе агентуры IV Управления Штаба Р.К.К.А. за 1927/28 г. и состоянии её к 1 января 1929 г.)