«Верный Вам Рамзай». Книга 2. Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии 1939-1941 годы

В Кремле рассчитывали конкретными договоренностями с Германией сохранить на год-два нейтралитет, улучшить собственное стратегическое положение, создав на территории советской «сферы интересов» выдвинутый передовой рубеж обороны в 200–300 км западнее старой границы СССР (а также повысить боеспособность РККА за счет подписания торгово-кредитного договора), и с другой — оторвав от Японии мощного союзника, сдержать ее агрессивные устремления против Советского Союза. Такое решение, справедливо считало советское руководство, обеспечит безопасность СССР надежнее, чем неопределенная перспектива альянса с западными державами. Перед угрозой германского нападения стояла Польша, граничившая именно с СССР, а не с Англией или Францией. В случае ее полного разгрома Германией, — а в Европе никто не сомневался, что Польша продержится не более одного-двух месяцев, — вермахт выходил бы на опасные подступы к Минску и Киеву.

Содействие Германии «улучшению советско-японских отношений и прекращению пограничных конфликтов» было одним из важных условий, которые ставил Советский Союз на переговорах по пакту о ненападении[37].

19 августа Шуленбург вновь посетил Молотова, добиваясь окончательного решения о визите в Москву Риббентропа. «В Берлине опасаются конфликта между Германией и Польшей, — заявил он. — Дальнейшие события не зависят от Германии. Положение настолько обострилось, что достаточно небольшого инцидента, для того чтобы возникли серьезные последствия. Риббентроп думает, что еще до возникновения конфликта необходимо выяснить взаимоотношения между СССР и Германией, т. к. во время конфликта это сделать будет трудно. Первый шаг — заключение торгово-кредитного соглашения — Шуленбург считает уже сделанным. В вопросы взаимной гарантии Прибалтийских стран, пакта о ненападении, влияния на Японию также внесена ясность. И поэтому Риббентроп придает большое значение своему приезду и считает нужным со всей быстротой приступить ко второму этапу. Риббентроп имел бы неограниченные полномочия Гитлера заключить всякое соглашение, которого бы желало Советское правительство»[38].

Всего несколько часов спустя 19 августа в Берлине было подписано советско-германское кредитное соглашение. Германия обязалась поставить СССР не только в обмен на советские товары, но и в кредит добавочные заказы на сумму в 200 миллионов германских марок. «2. Предмет добавочных заказов составляют исключительно поставки для инвестиционных целей, т. е. преимущественно: устройство фабрик и заводов; установки; оборудование; машины и станки всякого рода; аппаратостроение; оборудование для нефтяной промышленности; оборудование для химической промышленности; изделия электротехнической промышленности; суда; средства передвижения и транспорта; измерительные приборы; оборудование лабораторий…»[39].

Эти «поставки для инвестиционных целей» были крайне необходимы для укрепления обороноспособности страны. Предусмотрены были также «отдельные виды оборудования и другие товары, подлежащие поставке германскими фирмами… за счет свободных сумм текущей выручки от советского экспорта»[40].

21 августа Шуленбург передал наркому иностранных дел послание Гитлера Сталину. В нем отмечалось, что в отношениях между Германией и Польшей в любой момент может разразиться кризис. «Поэтому я вторично предлагаю Вам, — обращался Гитлер к Сталину, — принять моего министра иностранных дел во вторник, 22 августа, но не позднее среды 23 августа. Министр иностранных дел имеет всеобъемлющие и неограниченные полномочия, чтобы составить и подписать как пакт о ненападении, так и протокол»[41].

22 августа Гитлер провел совещание с руководителями вермахта, чтобы «обрисовать… политическое положение», дать «представление о тех отдельных элементах», на которых основывается принятое им решение напасть на Польшу, и тем самым «укрепить … доверие» к себе[42].

«Мне стало ясно, что раньше или позже столкновение с Польшей должно произойти, — сообщил фюрер собравшимся. — Я принял решение еще весной, но считал, что сначала мне в ближайшие годы придется выступить против Запада, а уже потом только — против Востока. Но последовательность действий не поддается определению заранее. Закрывать глаза на угрожающее положение нельзя…

После занятия Мемельской области дальнейший ход событий прояснился, и мне стало ясно, что при создавшихся условиях столкновение с Польшей могло бы произойти в неблагоприятный момент. Привожу основания для этих соображений.

1. Прежде всего — два персональных обстоятельства: моя собственная личность и личность Муссолини.

В значительной мере все зависит от меня, от моего существования, от моих политических способностей. Ведь это факт, что такого доверия всего немецкого народа, каким пользуюсь я, не приобрести никому. В будущем наверняка не найдется никого, кто имел бы больший авторитет, чем я. Итак, мое существование является фактором огромного значения. Однако я могу быть в любой момент устранен каким-нибудь преступником, каким-нибудь идиотом.