Верой и правдой

Но тот даже не поморщился, лишь распрямил свои и без этого широкие плечи.

– Потому, – сказал он даже с некоторой издевкой, – что эльфам в этой лавке ничего не продают.

– Вздор! – фыркнул эльф. – Торговля есть торговля, плачу двойную цену, любезный, и прошу вас поторопиться, если не хотите упустить свою выгоду.

Эльф отцепил от пояса вышитый кошель и бросил его на прилавок. Звонко прозвенело золото, в лавке повисло напряженное молчание. Толстяк подошел к прилавку, взвесил кошель на ладони и, внезапно побагровев, бросил его эльфу в лицо:

– А ну-ка вон из моей лавки! Здесь я хозяин, и если я говорю «нет» – то это значит «НЕТ»! Никогда и ни при каком случае. Вон!

Эльф ощерил в угрожающем оскале острые белые зубы, но, оценив комплекцию хозяина, рисковать не стал. Подхватив кошель и злобно бурча под нос, он выскочил из лавки. Толстяк с гордым видом победителя оглядел поредевшие ряды своих служащих и, все еще возмущенно пыхтя, стал подниматься по лестнице. Служанка Хейтель, одобрительно хмыкнув, скрылась на кухне. Герда мило улыбнулась, а Радко был счастлив как никогда в жизни. Его обуревала гордость за своего хозяина, и он радовался, что служит у такого прекрасного человека. Толстяк вместе с Гердой уже давно скрылись в уставленной счетами маленькой конторке на втором этаже, которую Трамгель гордо именовал кабинетом, а Радко все еще никак не мог успокоиться, снова и снова повторяя про себя гордые слова, брошенные его доблестным господином прямо в лицо этому заносчивому эльфу.

В кабинете Трамгель молча указал девушке на мягкий удобный стул. Посмотрел, играя бровями, как она скромно присела на самый краешек, и с неожиданной для его комплекции стремительностью приблизился и ударил ее кулаком в живот. Приглушенно охнув, Герда согнулась вдвое, упала на колени и, широко распахнув свои зеленые глаза, судорожно пыталась вдохнуть глоток живительного воздуха.

Трамгель равнодушно от нее отвернулся, неторопливо нацедил себе немного вина в хрустальный пыльный бокал и опустился в свое любимое кресло. Девушка, по-прежнему корчась от боли на выцветшем зеленом ковре, со страданием в голосе простонала:

– За что?..

Трамгель стремительно перегнулся через стол и прорычал:

– За дело! Еще добавить?!

– Не надо…

– Тогда прекрати скулить и сядь на место, – отрезал толстяк, – я знаю, что ты уже оклемалась.

Герда послушно поднялась с пола и, все еще прерывисто дыша, осторожно села на стул. На лице ее отразилась целая гамма чувств: недоумение, страдание, обида, оскорбленная невинность. Трамгель некоторое время с мрачным удовлетворением понаблюдал за ее игрой, затем, сделав неторопливый глоток, приказал:

– Хватит со мной играть, здесь мы наедине, и у этой комнаты толстые стены.

На лице Герды отразился испуг, Трамгель недовольно нахмурился, тогда девушка решила больше не искушать судьбу. Легкая игра лицевых мышц – и кротость исчезла без следа, уступив место расчетливой циничности.

Герда потерла рукой место удара и скривилась:

– Бить надо было обязательно?

– Скажи спасибо, что не покалечил, – усмехнулся Трамгель, невозмутимо потягивая вино. – Какого черта ты сюда заявилась? И почему не передала сообщение по обычному каналу?

– Нет у меня никакого сообщения! – огрызнулась девушка.

Толстяк медленно поставил бокал на стол, недоуменно на нее посмотрел и угрожающе прищурился:

– Ты хочешь сказать, что нарушила правила и вышла со мной на непосредственный контакт просто так?

В комнате настолько явственно запахло смертью, что девушка сменила линию поведения:

– Это случайность, Трамгель. Клянусь всевидящим, это случайность.

– Как это может быть случайностью? – вкрадчиво протянул толстяк, незаметно разминая пальцы.

Девушка поспешно прикинула свои шансы, в другом месте и при других условиях она, возможно, и рискнула бы, но в этом неудобном платье и практически лишенная своих любимых смертоносных штучек, да еще против Трамгеля…

Стараясь не делать резких движений, она успокоительно произнесла:

– Меня и в самом деле направил этот тупица Хирос, я не могла отказаться, это вызвало бы подозрения. Госпиталю не хватает материи для перевязки, мне поручили обойти купцов, торгующих материей, с просьбой пожертвовать ее для госпиталя. Это случайность, Трамгель… господин Трамгель.

Трамгель задумался. Вроде ничего не изменилось, но тем не менее могильный холод уже не холодил ей ноги. Толстяк потер переносицу и недовольно произнес:

– Это подозрительно. Кому нужна была наша встреча? Ты уверена, что тебя не раскусили?

– Еще бы! – усмехнулась девушка. – Ты же видел, какая я лапочка, кому же может прийти в голову заподозрить такую милую девушку?

– Сэру Злотарю, – мрачно произнес толстяк, немного успокоившись. Хоть и не разделяя ее оптимизма, он тем не менее был уверен в ее чутье и способностях.

Герда это подметила и, расслабившись, позволила себе небольшую вольность:

– Видела я этого «золотаря», ничего особенного. Наверняка какой-нибудь родственник, дали ему в зубы кость, а он и радуется. Хочешь, я его соблазню?