Вероника

— А ты… Ты не жалеешь, что уехал? — спросила она, уже разомлевшая. Уже не прочь всплакнуть и, если понадобится, подставить и свое плечо для слез, — Нет, — резко ответил Игорь и посмотрел на часы. — Пожалуй, я засиделся.

— Ты живешь в этом отеле? — спросила Инга, еле удерживаясь от соблазна схватить его за руку.

— Нет, я снимаю бунгало, — ответил он, отсчитывая мелочь. И прежде чем Инга успела остановить его вопросом, распрощался и быстро двинулся прочь.

Инга заскрежетала зубами. Она толкнула стакан с соком, и тот отъехал на край стола. Ее нервное напряжение дошло до предела. Внутри все выло, и то, что творилось в ее душе, уже не вмещалось в понятие «плохое настроение». Она оглянулась. Лица, полуобнаженные Тела, чужая речь — все закружилось вокруг нее цветным хороводом.

— Виски, — попросила она подошедшего официанта.

Залпом опустошив стакан, Инга пошла в сторону отеля. Вернувшись в номер и застав там мирно храпящего Курта, Инга закрылась в ванной и включила душ.

Там, попав под теплые струи воды, она разрыдалась, давясь необъяснимой беспричинной тоской, навалившейся на нее внезапно. И самым обидным было сознание того, что эти тоску и тяжесть она сама вырастила, много лет таскала их за собой, не замечая, и эти тяжесть и тоска навалились на нее только потому, что Игорь походя, нечаянно задел эту тяжесть. Той только этого и не хватало — она свалилась немедля. Инга рыдала до стука в зубах. Она вспомнила свою комнату в московской квартире, мать с крошечной Зойкой на руках. Все эти годы она звонила матери и обещала забрать их в Германию. Она говорила, что хлопочет о разрешении и оформляет документы.

Это была ложь.

Оформить документы на опекунство над больной матерью было несложно. Все крылось в другом. Забрав родителей в Германию, она навсегда отрезала бы себе возможность вернуться. И, не признаваясь себе в этой банальной причине, Инга отделывалась звонками и материальной помощью. Она искала наслаждений, убеждая себя, что живет в раю и все московские знакомые должны с ума сходить от зависти. Инга завалила их фотографиями. Она снималась кругом: в магазине, у китайского ресторанчика, в парке, полном цветов, в небоскребе и в порту, на скалах острова Хельголланд и дома, в своих изысканных интерьерах. Фотографии пачками отсылала матери и всем знакомым, словно намеревалась вколотить им в мозги уверенность: она нашла что искала, жизнь того стоила. Первое время она и сама была почти убеждена в этом. Освоив чистейшие, вероятно, с мочалкой вымытые улочки Бремена, изучив каталоги и исколесив вдоль и поперек этот кукольный город, она ощутила легкое беспокойство. Приняла его как позыв к действию.

У Курта оказался довольно широкий круг знакомых. Инга принялась организовывать всевозможные вечеринки, коктейли и барбекю. Впрочем, вскоре ей это наскучило. Немецкие мужчины оказались до жути добропорядочными семьянинами, а среди их жен она так и не сумела обрести не то что подруг, а хотя бы приятельниц. Они сторонились ее. Одно время Инга повадилась посещать стриптиз-бар. Впрочем, и это вскоре наскучило.

Инга оказалась в вакууме. Ей необходим был глоток свежего воздуха.

…Вечером Курт потащил ее в казино, и она пошла, надеясь увидеть там Игоря. Но Игорь в казино так и не появился, напрасно она сидела у барной стойки, карауля входную дверь и потягивая мартини. К ней подсел смуглый молодой испанец и стал довольно откровенно клеиться. «Он хочет меня, — удовлетворенно подумала Инга. — Молодой, такой черноглазенький, симпатичный. Но он ни черта не понимает по-русски».

— Ты ни черта не понимаешь по-русски, — сказала она испанцу, и тот вытаращился на нее. — А я хочу говорить. Я пойду к нему. Раз ты меня хочешь, то почему он не может захотеть?

Испанец заинтересованно всматривался в ее лицо, пытаясь вставить слово.

— Нет, ты не перебивай, сопляк! Я пойду к нему.

Он живет в бунгало. Я знаю, где это…

Она поднялась и нетвердой походкой направилась к выходу. Услышав что-то про бунгало, испанец двинулся следом. Инга увидела его в зеркале витрины.

Красивый сексуальный мальчик. Жаль. Ей понадобилось нечто большее, чем секс. Ей необходимо, чтобы ее выслушали, поняли и простили. Чтобы убедили, что она всего лишь слабая женщина. И все это она хотела услышать на русском языке.

— Уйди! — замахала она руками на испанца. — Брысь! Я пойду к Миронову, я хочу его! А тебя не хочу! Кыш!

Кое-как отделавшись от назойливого ухажера, Инга разыскала россыпь экзотических хижин у самого пляжа, расцвеченных огнями.

Унылый упитанный полицейский помог ей сориентироваться и найти бунгало, снятое американцем по фамилии Миронофф.

Игорь лежал перед телевизором. Увидев Ингу в ее длинном блестящем платье с одной бретелькой, он просто посерел лицом. Впрочем, она была столь занята собственными переживаниями, что такую деталь проигнорировала.

— Как у тебя уютно! — воскликнула она и плюхнулась в соломенное кресло.

— — Зачем ты пришла? — сухо спросил Игорь, поднимаясь с кровати. — Мы, кажется, распрощались, все обсудили. Я, Инга, не испытываю ностальгии по прежним временам.