Вероника, я люблю тебя! (СИ)

Позже мы лежим в объятиях друг друга. Наши тела покрыты потом. Моя голова покоится у Марка на плече. Он целует мою макушку, гладит спину.

— Ну, так почему ты плакала в палате? — Спрашивает он.

Я знала, что не отстанет. Ему не понравится то, что я скажу.

— Я думала о маме, — тихо говорю я. — О том, что я скучаю по ней. Я хотела бы с ней увидеться и поговорить.

Марк шумно вздыхает.

— Я просто поражён! — Говорит. Как я и думала, он недоволен. — Ника, она наговорила тебе столько гадостей, выгнала из дома! Даже ни разу не позвонила тебе, пока ты живёшь здесь! И трубку не брала, когда ты хотела сообщить, что лежишь в больнице с травмой головы. Как можно скучать по такому человеку?

Я прикрываю глаза. Он прав, но что я могу поделать? Я так чувствую.

— Малыш, эта женщина не стоит ни одной твоей слезинки, ни одного твоего переживания, — продолжает он, прижимая крепче к себе. — А тебе, между прочим, нужен покой, ты ещё не окрепла после травмы и простуды. Я помню, как плохо тебе было первые дни. Не хочу, чтобы ты опять страдала!

Мне дороги его слова, но и он должен меня понять!

— И к тому же, твоя мать сказала, что у неё нет дочери больше, такое нельзя простить, а ты видимо готова!

Простить её? Смогла бы я?

— Всё это я прекрасно понимаю, но я тоже виновата.

Он фыркает.

— В чём ты виновата?

— Может она сказала это не всерьёз. Может быть, ей просто стало обидно, что я выбрала тебя, а не её. Вот и решила сделать мне побольнее.

— Она вообще не имела права ставить тебя перед таким выбором, Ника.

Он нервничает. Я привстаю немного, натягивая на себя плед.

— Знаю, но ведь у неё тоже есть чувства, наверно нужно постараться понять. Я у неё одна. И, по-своему, она переживает за меня.

Мне кажется, я несу чушь.

Марк встаёт, одевается. Подходит к шкафу, достаёт тёплый свитер. Надевает. Собрался куда-то?

— Куда ты?

Он раздражен, вижу это.

— Пойду, пройдусь. Не могу больше слушать чушь, которую ты несёшь. Как можно понять человека, который выгнал тебя из дома? Который, всю жизнь вытирал об тебя ноги, не давая высказать даже собственное мнение?

— Я…

— Ты слишком наивна, Ника. Иногда это раздражает!

Вот как! Смотрю на него. Он зол.

— Марк…

— А может, ты уже жалеешь, что выбрала меня и не осталась с мамочкой?

Он разворачивается и орёт на меня. Я открываю рот, но не могу и слова вымолвить. Как я могу жалеть об этом?

— Ты так защищаешь её, может, потому что хочешь к ней вернуться? Хочешь бросить меня? Наверное, одумалась, и хочешь прекратить свой бунт. Ведь твоя дорогая мамаша считает, что наши отношения это только твоё маленькое сопротивление ей. Может, это и правда так?

Он завёлся ни на шутку, только из-за того, что я стала защищать мать. Наверное, зря я это затеяла. Но он сам хотел знать, почему я плакала в больнице. А я хотела быть честной. Он стоит и смотрит на меня. Ждёт моего ответа. Как он вообще мог подумать, что я с ним только, чтобы досадить моей матери? Ведь знает, как я люблю его!

— Что ты молчишь? — Кричит он опять. — Ответь мне, что я для тебя? Способ сказать матери нет, сказать, что не будешь подчиняться? Или нечто большее?

Я чувствую, как мои глаза наполняются слезами. Зачем он так кричит на меня? Зачем такой жестокий?

— Ты обижаешь меня, Марк, — шепчу я, чувствуя, как трясется нижняя губа. — Ты знаешь, как сильно я люблю тебя. Как можешь думать, что ты это мой способ отомстить матери за её холодное и жесткое отношение ко мне? Я ушам своим не верю.

Говорю это и не в силах больше сдерживаться, отворачиваюсь к стене, с головой закрываюсь пледом и тихонько плачу.

Знаю, он здесь. Стоит, смотрит на меня. Слышит, что я плачу. Почему не уходит? Хотел же уйти!

Чувствую, как прогибается кровать под его весом.

— Ника!

Чего? Голос уже абсолютно спокоен. В нем точно живёт не один человек!

— Отстань от меня, Марк, — говорю всхлипывая.

— Ты знаешь, что это невозможно, — шепчет он. — Это не в моих силах.

Его руки подхватывают меня. Я держу плед крепко. Голову не высовываю. Марк садится, прислоняясь спиной к стене, кладёт меня к себе на колени.

— Ника, убери плед и посмотри на меня, — говорит он тихо.

— Нет, — отвечаю. Мой голос глух. Я шмыгаю носом. — Ты всегда обижаешь меня. Ты злой, нехороший человек.

— Может и так. Но ты всё равно, должна убрать этот чертов плед. Прости меня.

Как обычно! Сначала обидит, потом просит прощения, и я прощаю. Это совсем нечестно!

— Ника, — его руки пытаются раскрыть моё укрытие. — Давай же, прекращай закрываться от меня. Выгляни из-под пледа.

— Я не хочу.

— Извини меня, я не хотел всего этого говорить. Я не думаю так, ты просто меня взбесила. Защищаешь мать, когда она так жестоко поступила с тобой! Тебе следует больше любить себя. Ты заботишься о её чувствах, а она о твоих даже не думает.

Говоря это, он просовывает свою руку под плед и нежно ласкает моё голое бедро. По телу прокатывается знакомый трепет.

— Ты извинишь мне мои слова? Или мне придётся заслужить прощение? Учти, знаю много способов, от которых ты будешь в восторге, как и твоё прекрасное тело.

Я резко скидываю с головы плед. Марк улыбается, подмигивает мне. Краснею. О чём он там говорит?