Вероника, я люблю тебя! (СИ)

Я понимаю, что нужно делать так, как он говорит. Не время противиться. Я уже собираюсь сесть на сиденье, как вдруг оба парня, что пришли с рыжим, один в какой-то грязной куртке из плащевки, другой в местами разорванной джинсовке, бросаются на Марка с двух сторон.

— Хрен ты уйдешь сегодня целым, — слышу голос одного из них. — Брату моему зубы выбил, урод!

Я вскрикиваю, когда Марк с размаху ударяет того, что в джинсовке в челюсть. Парень отшатывается и падает. Второй бьет Марка в спину. Очень «смелый» поступок! Марк делает шаг вперед, но не падает. Он не успевает развернуться, как первый ударяет его по ноге, ниже колена. Удар, по всей видимости, не сильный, потому что Марк только матерится в голос и злится сильнее. Мне становится страшно. Марк хватает парня в джинсовке и с силой кидает того на асфальт.

Завороженная всей этой дракой, даже не замечаю, как рыжий оказывается рядом со мной. Он хватает меня за плечи и толкает на асфальт. Я падаю и больно ударяюсь плечом. Хорошо, что не головой!

— Ника! — Орёт Марк. В его голосе я слышу ужас, он испугался за меня. Ещё бы! Я сама испугалась не меньше! Марк кидается в мою сторону, но два парня опять нападают на него. Один даже бьет в челюсть. А Марку, будто всё равно! Он, кажется таким разъяренным, что готов убить обоих.

Рыжий склоняется надо мной, заслоняя Марка. Я чувствую запах его перегара и тяжесть его тела. Как же это противно! Он прижимает меня к мокрому асфальту, а на его тонких губах вижу хищную улыбку.

— Сейчас посмотрим, за что бьется твой парень. И не зря ли я потерял два зуба.

— Отпусти меня, — шиплю я. Вырываюсь, что есть силы, но он крепко прижал меня. Он запускает руку под мой плащ, а мне вдруг удается высвободить одну ногу, и я с силой, на которую только способна в таком положении, бью его между ног. А потом чувствую, что мне становится легко. Меня больше не прижимают к асфальту, и нет противного запаха перегара.

— Ника, — слышу я голос Марка. В тот же момент меня поднимают сильные руки и ставят на ноги. — Как ты?

Я бросаю взгляд в сторону и вижу, как двое обидчиков убегают по дороге от нас, что есть силы. Один из них сильно хромает. Рыжий катается по асфальту и стонет.

В глазах моего парня плещется ярость. Желваки ходят, зубы стиснуты.

— Я нормально, — киваю.

— Точно? — Он обшаривает взглядом моё лицо. А я смотрю на его разбитую губу.

— Да.

Марк отпускает меня и подходит к рыжему. Склоняется над ним. Что-то тихо говорит. Потом удовлетворённо кивает и снова идёт ко мне.

— Поехали отсюда.

Я сажусь в машину, убрав сумку на заднее сиденье. Марк садится тоже.

— Наши планы не поменялись? Ты точно в прядке?

Я киваю.

— Я нормально, поехали.

Когда мы выезжаем из города, Марк уже немного успокоился.

— У тебя кровь на губе, — говорю я.

— Ерунда.

— И на руках.

Смотрю на разбитые костяшки его пальцев. Представляю лица моих обидчиков. Они сами виноваты.

— Это не моя кровь, — отзывается Марк.

— Всё равно…

— Ника, меня ударили один раз, — он показывает на лицо. — Со мной всё нормально. Я и не в таких переделках участвовал. А это я бы даже дракой не назвал. Однажды, набил рожи пятерым!

Что я слышу? Он хвастается? Вот, блин. Мужчины, наверно, все такие. Любят поразглагольствовать, скольким набили морды, и в скольких драках участвовали. Я слышала разговоры студентов, пока мы сидели с Риткой во дворе колледжа.

— Нужно убрать кровь, и промыть раны. Нам долго ехать?

— Раны. Из твоих уст это звучит так, будто меня пырнули ножом или подстрелили. Ещё примерно час или чуть больше.

Он улыбается. Я вздыхаю.

— Останови машину, — говорю я.

— Ника, перестань!

— Это ты перестань!

Тем же жестким тоном, что и он говорю я. Он смотрит на меня удивлённо! Что не ожидал? Так получай! Нечего командовать!

— Ладно, — недовольно ворчит он.

Я мысленно улыбаюсь. Пусть это маленькая, но победа.

Он останавливается на обочине, я достаю из сумочки влажные салфетки и обеззараживающую мазь.

— Серьёзно? Ты всегда с собой это носишь? — Кивает он на мазь. — Или это ты подговорила их напасть, чтобы проверить мою реакцию?

Ржёт.

— У меня всегда всё под рукой, — говорю я строго.

— Ого! Ты сейчас, как твоя мама. Холодная, отстраненная, серьезная. В таком порядке?

Я вспыхиваю.

— Это не так, — возражаю я. — Давай руки.

Я осторожно стираю кровь с пальцев и обрабатываю мазью. Потом тянусь чистой салфеткой к его лицу, но он отстраняется.

— Нет, тереть мои губы этими противными влажными салфетками я тебе не дам.

Я надуваю губы.

— Лучше поцелуй меня. Но, если тебе неприятно пробовать кровь на вкус, то…

Как он мог так подумать? Я придвигаюсь к нему и глажу по щеке.

— Неужели ты думаешь, что я не поцелую тебя, испугавшись нескольких капель крови?

Да мне плевать на это! Я готова целовать его всегда. Он улыбается мне, и я целую его губы. Чувствую металлический привкус и целую ещё крепче, ещё сильнее. Он обнимает меня, прижимает спиной к сиденью.

— Ой, — вскрикиваю я. Я нечаянно задела плечо, которым ударилась об асфальт. Марк отстраняется.

— Что такое?

— Плечо больно.