Вероника, я в тебя не верю

Его рука уже была под тонкой летней кофточкой, опустившись на пышную грудь. Ника почувствовала, как пальцы Марка бережно коснулись ореола соска и он пробормотал:

— Вот именно так я ее себе представлял…

Он окончательно распластал Нику на земле, она осознала, что Марк себя уже совсем не контролирует и почти закричала:

— Марк, нет, слышишь меня? Нет! Нет!

Затуманенные глаза Марка стали проясняться, он сполз с нее, сел, дрожащими руками достал «Родопи» и судорожно затянулся. Ника осталась лежать, но ее тоже начала бить какая-то непонятная дрожь: если Марка от трясло от прорвавшегося возбуждения, то ее — от осознания того, что могло бы случиться.

— Марк, дай мне руку, пожалуйста.

Она обхватила его руку своей рукой, прижала ее к груди; ее всю трясло; и так вместе они просидели довольно долго. Только когда Марк окончательно пришел в себя, он помог ей подняться и незамысловато сказал:

— Пойдем?

— Куда?

— Ну, если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе. Ко мне домой.

— Зачем?

— Ника, тебе рассказать в подробностях?

Эта фраза резанула девушке слух, но она все-таки пошла за Марком, размышляя о том, как долго 29-летний взрослый мужчина продержится без секса, не изменяя ей. И когда они уже почти дошли до его дома, он вдруг помрачнел и резко сказал:

— Ты знаешь, мы меняем курс. Я провожу тебя до твоего дома и отправлю баиньки.

И тут настала очередь Ники помрачнеть — теперь, когда она уже почти согласилась, ее выбрасывают, как ненужную вещь, за ненадобностью?

Они остановились у перекрестка.

— Ты знаешь, Ника, когда я был маленьким, в этом доме жила вредная тетка. Она ненавидела нашу возню и все время пыталась чем-то запулить в нашу ватагу… Ника, ты слушаешь? Ты чего так расстроилась?..

— Пойдем домой.

Она развернулась и быстрым шагом пошла к своему дому, где жила с родителями. Марк еле поспевал за ней. По дороге Марк что-то много и быстро говорил, виновато пытаясь ее успокоить…

— Марк, а можно хотя бы сейчас, в последнюю нашу встречу, я не буду выслушивать от тебя нравоучения?

Он слегка опешил и спросил:

— В каком смысле — «последнюю»?

— В прямом.

В следующие десять минут она успела подвернуть ногу, окончательно разругаться с Марком и зарыдать, упав дома на кровати.

В ту ночь Нике казалось, что ее сердце разорвется; запах Марка впитался даже в ее кожу и волосы, и ужасные слова все время звучали в ее голове.

То, что случилось на следующее утро, она вспоминала впоследствии с великим позором. Ей стало стыдно за ту грязь, которую она вылила на Марка — по сути, он ее совсем не заслуживал. И она, пересилив гордость, позвонила ему, извиняясь за вчерашнее. Ледяной ответ ужаснул ее:

— Боюсь показаться невежливым, но нам не о чем разговаривать. До свидания.

И она положила трубку.

С тех пор прошло шесть лет, и эти шесть они, живя в одном районе 150-тысячного города, так ни разу и не встретились. Он не выражал желания, а она не хотела еще раз унижаться. И теперь Ника снова встретила Марка в самом неподходящем для этого месте и в самое неподходящее время…

11 июля 2010 года

20:00

Ника брела по берегу той самой реки и сама не понимала, как тут оказалась. Последнее, что она помнила — это то, что она не может остаться один на один со своими воспоминаниями в пустой квартире. Если любовью люди называют страшное чувство, которое сжигало ее сердце кусочек за кусочком все шесть лет, то зачем ей такая любовь?

Девушка села на бетонный парапет набережной и застыла в немом оцепенении, обхватив колени руками. Вечерний воздух медленно остывал, наполняясь смехом и голосами прогуливающейся молодежи. Где-то между небесами и рекой алел огромный уставший круг.

— Ника, вы что, выскочили вслед за мной в окно?

Вероника с трудом повернулась и увидела карие глаза мужчины, который подвез ее домой. В этих глазах цвета виски явно читалось нескрываемое беспокойство.

— А вы почему не в гостинице?

— Боюсь, максимум, что могли мне там предложить — свернуться на коврике у входной двери гостиницы. Все номера забронированы и выкуплены еще на прошлой неделе.

— Боже, кем это?

— Ну, об этом мне не доложили. К своему стыду, я даже пробовал манкировать значимостью собственной персоны. Как видите, это не сильно помогло. — Мужчина широко улыбнулся. — В общем, остается два варианта: еще двенадцать часов в машине или расплатиться за свое легкомыслие ночевкой в машине. Ничего, бывало и хуже.

Ника открыла сумочку и достала ключи от своей квартиры:

— Возьмите. За углом моего дома есть автостоянка. Чистое белье в шкафу на третьей полке сверху.

Сергей удивленно воззрился на связку ключей.

Ника посмотрела на брелок — дурашливого эльфа, обнимающего подушку:

— А мне нравится. Берите.

— Ника, что вам нравится?

— Эльф. Его зовут Фрунзик.

— Меня удивляет не Фрунзик, а вы. Вы каждый день отдаете ключи от своей квартиры незнакомым мужчинам?

— А вы каждый день подбираете с большой дороги плачущих девушек? Думаю, мы будем в расчете.

— Ника, я все равно не возьму.

Ника поднялась с парапета и попросила:

— Дайте руку.