Вероника Марс

Элегантный темно-синий кабриолет «БМВ» Логана бросался в глаза на парковке, забитой усредненными седанами. Он настоял, чтобы она взяла машину на время его отсутствия. «Следующие полгода я безвылазно проведу на большой консервной банке в Персидском заливе. Зачем мне машина?» Вероника пробовала возражать – машина стоила больше, чем ей удастся заработать за несколько лет, – но садясь за ее руль, она всегда испытывала легкую дрожь. И вовсе не потому, что приборная панель была похожа на пульт управления космическим кораблем, и не потому, что кожаный салон был мягче попки ангела. Запах, едва различимый, древесный и теплый, оставался на водительском месте – отдаленные нотки его лосьона после бритья. И когда она обхватывала руль, то почти чувствовала его руки, прямо под своими ладонями.

Что-то ты размякла, Марс, мысленно одернула она себя, пока пристегивался Кит. Ты больше не можешь себе позволить вести себя как влюбленная школьница.

К тому же два с половиной месяца уже позади – еще каких-то сто двенадцать дней, и Логан вернется.

Глава 2

К моменту, когда Вероника отвезла отца домой и выехала в направлении «Марс Инвестигейшнс», ситуация на дорогах была чудовищной. Весенние каникулы обрушились на Нептун во всей своей вакханальной красе, и, несмотря на то, что большей частью досталось пляжам и набережным, вечеринки расползались и в глубь города, прокладывая себе путь по деловым районам и историческим кварталам. Пьяным, не соображающим что к чему народом были битком забиты бары, рестораны и магазины по всему городу, даже в понедельник, даже в полдень. Это продолжалось уже больше недели, и будет продолжаться еще до середины апреля – вокруг Нептуна располагались сотни колледжей и университетов, каждый со своим расписанием каникул.

Вероника посмотрела в зеркало заднего вида. Недвижимая под солнцем пробка растянулась, насколько хватало глаз. Тротуары кишели студентами, они кричали, поднимали спонтанные тосты со своими компаниями и пили из стеклянных бутылок. По всей видимости, закон об употреблении спиртных напитков в общественных местах воплощался в жизнь лишь избирательно. Но этого и следовало ожидать в трехнедельный весенний сезон каникул – в Нептуне последнее слово всегда было за деньгами, и никто не слышал это слово громче и яснее шерифа Дэна Лэмба. Большую часть года он старательно выметал с улицы «нежелательные элементы» (читай: всех, кто смел заигрывать с чертой бедности), только чтобы закрыть глаза на стихийное нашествие малолетних злоупотребителей.

Кто-то просигналил. Девушка с вплетенными в волосы перьями согнулась пополам, ее стошнило в канаву, а потом она выпрямилась и продолжила свой путь как ни в чем не бывало. Горстка девушек в бикини на роликах, смеясь, неуклюже перебрались через дорогу, в то время как несколько парней снимали их на телефоны с обочины. Вероника вздохнула и покрутила ручку радиоприемника. Когда они возвращались из больницы, она разрешила Киту выбирать станцию, и теперь в динамиках вовсю трубили «Blue Цyster Club» под верное звонкое сопровождение коровьего колокольчика. Здесь полтысячи станций, но нет, ему обязательно нужно было вернуться в 1976-й. Он безнадежен. Она лениво крутила настройки в поисках чего-нибудь, чтобы убить время.

– Одно я вам точно скажу: свою дочь я бы не отпустила на каникулы в Нептун.

Вероника прислушалась. Она узнала этот голос с первых же звуков: ярость и жажда возмездия в голосе Триш Терли, крупногабаритной блондинки из Техаса, разрезали радиоволны. Ее можно было ежедневно видеть в ее собственной телепередаче на CNN, а сейчас она вещала на волнах городского радио Нептуна.

– Я хочу сказать, весь город – это одна сплошная скороварка, полная гормонов, наркотиков и алкоголя. Детей в наше время совершенно не учат думать о последствиях. Вы вообще видели, как ведут себя эти девочки? – Казалось, можно было услышать, как Триш укоризненно качает головой. – Просто поищите Нептун в интернете, и вы найдете десятки видео, где они задирают лифчики за бесплатное пиво. А мы потом удивляемся, что кто-то нарвался на неприятности.

Вот и они, два столпа разгневанной журналистики: «сама напросилась» и «сама виновата». Триш Терли называла себя адвокатом «по правам жертв», но если ей удавалось обратиться к упадку всего общества в целом (каким он видится среднему белому американцу), она не упускала ни одного штампа. Испорченная молодежь? Есть. Падение нравов? Есть. Пропавшая белая девушка? Держите меня семеро.