Версаль

Вспомним, что в южной части Зеркальной галереи находится салон Мира. Он являет собой символ, которым никак нельзя пренебречь. Сравним некоторые цифры. Во время Деволюционной войны[103] Версаль обошелся государству за два года в 536 000 франков. Едва наступил мир, как сразу же возросли и расходы на строительство. В 1671 году Версаль стоил 676 000 франков. За пять военных лет, с 1673 по 1677 год включительно, сумма, потраченная на версальские стройки, составила 4 066 000 ливров. Едва был заключен Нимвегенский мир[104], как монарх уже не видел резона экономить. В 1679 году версальские траты поднимаются до 4 886 000 франков, а в 1680 году достигают 5 641 000 франков. С началом Пфальцской войны[105] остановились главные стройки. В документах строительного министерства можно увидеть отчет о суммах, потраченных на Версаль (без учета подвода воды): в 1685 году – 6 104 000, в 1686 году – 2 520 000, в 1687 году – 2 935 000. Подготовка к войне идет полным ходом, а потому затраты резко снижаются в 1688 году: 1 976 000 ливров. А далее, за целых девять лет, с 1689 по 1697 год включительно, Версаль стоил Франции только 2 145 000 ливров.

Исходя из этих неоспоримых исторических фактов, можно сделать беспристрастный вывод: эти суммы при всем желании никак нельзя назвать астрономическими. В период с 1661 по 1715 год Версаль вместе с парком и служебными помещениями стоил всего лишь 68 000 000 франков. Можно даже приплюсовать 4 612 000 франков – стоимость машинного оборудования в Марли – и пусть даже работы, что проводились на реке Эр, и акведук Ментенон, который так и остался недостроенным, теша глаз потомков живописными руинами в стиле Пиранези[106] и до сей поры угнетая французов, вспоминающих, во сколько человеческих жизней вылилась такая стройка, то в результате получим 76 984 000 франков. Однако часто повторяющаяся сумма в 82 миллиона при всем желании никак не набирается. Конечно, сумма немалая, однако она чуть больше годового бюджетного дефицита 1715 года.

Но если еще раз как следует задуматься, то эти траты представятся просто ничтожными, когда видишь, какой степени политического и художественного расцвета достигла Франция во времена великого короля и далее, в течение всего века Просвещения[107].

Во время Пфальцской войны, чтобы побудить двор и Париж придерживаться официально проводимой политики экономии, 14 декабря 1689 года монарх издал специальный указ «О регламентации ювелирных работ и производства посуды из золота и серебра». Он распорядился, чтобы все серебро обеспеченных французов было отдано на Монетный двор.

Людовик сам подал пример своим подданным. 3 декабря все придворные узнали, что монарх «заставил переплавить все свое прекрасное столовое серебро, несмотря на дорогостоящую ювелирную работу, даже филигранные вещи».

Наверное, никогда не было в мире ничего более удивительного, чем серебряная версальская мебель. Ее безжалостно отправили на переплавку. Эти работы начались 12 декабря 1689 года и продолжались до 19 мая 1690 года. Пять месяцев монарх наблюдал, как постепенно таяли дивные произведения искусства, отлитые из драгоценных металлов, – секретеры, стулья, столы, круглые столики на одной ножке, кресла, сундуки, табуреты, длинные узкие скамьи со спинками, две альковные стойки с перилами, вес которых составлял 57 489 унций, каминные решетки, зеркальные оправы, торшеры, жирандоли, бра, подсвечники, нефы, тазы, вазы, урны, стройные кувшины-амфоры, кувшины из серебра или золота, флаконы, чаши весов, подносы, солонки, горшки для цветов, курильницы, ящики для апельсиновых деревьев, носилки, ведра, клетки, чернильницы, перчаточницы, колбы, плевательницы и, разумеется, барельефы и статуэтки, а также 668 комплектов серебряной филиграни, которую снимали с сундуков, ларей, коробок, ваз, подсвечников, стульев и секретеров…

А ведь всего семь лет прошло с тех пор, как король окончательно поселился в Версале. И вот уже из Зеркальной галереи и королевских апартаментов носильщики с ничего не выражающими лицами еженедельно выносили мебель, как будто из какого-нибудь последнего буржуазного дома, в котором за долги описали имущество.

И это не вызывало удивления, поскольку Пфальцская война самим фактом своим отменяла все привилегии. Таким образом, в 1690 году главной привилегией короля Франции было присутствие (всегда – даже в тылу, в Версале) на передовой линии фронта.

«Этот дом он любил необычайно страстно…»