Версальская история

Она была искренней, справедливой, доброй, жизнерадостной и не требовала от него многого. Он мог бы даже сказать, что ее самостоятельность и самодостаточность импонировали ему больше всего. Куп был почти уверен, что, если он будет объявлен банкротом, Алекс не откажет ему в финансовой помощи. Ее деньги были для него страховкой на самый крайний случай — например, если ему будет угрожать тюрьма. Правда, до этого было еще далеко, но Куп понимал, что когда-нибудь такой день может наступить. Разумеется, Алекс появилась в его жизни совершенно по иной причине, но Купу было приятно сознавать, что они у нее есть. Именно в этом знании он черпал уверенность, которую Эйб, не зная ее истинной подоплеки, принимал за его всегдашнюю беззаботность и безответственность.

Пожалуй, единственным, что не особенно нравилось Купу, точнее — удерживало его от решительных шагов, было то, что Алекс была молода и, естественно, захотела бы иметь детей. Для женщин в ее возрасте — за редким исключением — деторождение было физиологической потребностью, и Купа это беспокоило больше всего. Он понимал, что нельзя получить все, но никак не мог решить, сумеет ли он смириться с фактом появления в своем доме младенца если не ради Алекс, то хотя бы ради ее наследства. Впрочем, Куп понимал, что в самое ближайшее время ему придется сделать выбор, и он заглядывал в будущее со страхом и неуверенностью.

И дело было не в Алекс. Она не пыталась давить на него, навязывать ему свое мнение и желания, и это нравилось Купу. Ему вообще нравилось в Алекс многое — пожалуй, даже слишком многое, но он давно решил, что не станет из-за этого беспокоиться. В жизни ему часто везло — так почему не могло повезти и на этот раз? Просто ему посчастливилось встретить идеального человека, вот и все.

Возвращаясь в дом, Куп все еще думал об Алекс, когда в гостиной столкнулся с Паломой. Она вытирала с мебели пыль, одновременно жуя огромный бутерброд. Майонез капал с него прямо на ковер, и Куп не преминул указать на это горничной.

— Прошу прощения, — преспокойно ответила Палома и тут же наступила на пятно.

Куп уже давно оставил всякие попытки перевоспитать Палому. Он, что называется, махнул на нее рукой. Еще несколько недель назад Куп догадался, что Палома работает и на семейство Фридмен, однако, покуда она справлялась со своими основными обязанностями, он был склонен смотреть на это сквозь пальцы. Другого выхода у него и не было, так как Паломе удавалось выходить победительницей практически из любого спора, но самому Купу больше нравилось объяснять свое необычное миролюбие влиянием Алекс, благодаря которому он стал гораздо снисходительнее относиться к тем, кто не был богат или знаменит. Вместе с тем он все еще переживал инцидент с разбитым окном, хотя только сегодня утром к нему приезжали мастера-стекольщики, чтобы снять необходимые размеры. Куп очень надеялся, что, если у них с Алекс когда-нибудь появятся дети, это будут не мальчики. Впрочем, и о девочках он думал с не меньшей неприязнью. Почему-то всякая мысль о младенцах вызывала в нем острое чувство гадливости. Куп понимал, что это неестественно, но ничего не мог с собой поделать.

«Это все из-за Шарлей», — решил он наконец. О том, что подобное отношение к детям обусловлено его возрастом, Куп не думал — ведь он всегда занимал такую позицию.

Заглянув в кухню. Куп решил налить себе лимонного чая со льдом, готовить который он научил Палому. Теперь в холодильнике постоянно стоял полный графин этого приятного освежающего напитка. Но как только Куп поднес стакан ко рту, в кухне зазвонил телефон. Обычно он не брал трубку, но сейчас подумал, что это может быть Алекс.

— Алло?

Но это была не Алекс. Незнакомая женщина, назвавшаяся Тайрин Догерти, сказала, что хотела бы встретиться с мистером Уинслоу по важному делу.

— Купер Уинслоу слушает. А вы кто? Продюсер?.. — спросил Куп, все еще держа в руках стакан с чаем. С тех пор как Шарлей подняла скандал, он перестал уделять поискам работы достаточно много времени — у него появились другие проблемы.

— Но род моих занятий не относится к делу, которое я хотела бы с вами обсудить, — ответила Тайрин Догерти.

Куп решил, что нарвался на репортершу, и пожалел, что вообще взял трубку. Он уже назвал себя и не мог сказать, что «мистер Уинслоу, к сожалению, только что уехал». С тех пор, как от него ушел Ливермор, Купу часто приходилось брать на себя обязанности дворецкого.

— И что это за дело? — осведомился он как можно суше. В последнее время Куп не слишком доверял людям. Ему казалось — всем что-то от него нужно, и в этом тоже была виновата Шарлей.

— Это личный вопрос, мистер Уинслоу. У меня к вам письмо от одного вашего старого друга.

Это заявление показалось Купу слишком таинственным, явно рассчитанным на то, чтобы его заинтриговать. Несомненно, решил он, это какая-то хитрость, уловка, и исходит она от Шарлей. Впрочем, голос Тайрин Догерти ему понравился.

— От какого старого друга? — спросил он.

— От Джейн Эксмен. Впрочем, вы, наверное, ее не помните…