Версальский утопленник

Суббота, 19 декабря 1778 года.

У королевы завершились первые схватки. В связи с приближавшимся событием Николя уже несколько дней ночевал в комнатах господина Тьерри, в любую минуту готовый бежать в большие апартаменты. Одеваясь, Николя вспоминал слова Сартина, сказанные в тот день, когда Винченцо Бальбо приняли за его брата-близнеца. Неужели он уже тогда предчувствовал грядущие события, вплоть до тех, что станут грозить ему потерей должности?

Так как общественное мнение склонно порицать тех, кого прежде превозносило до небес, герцогу Шартрскому пришлось покинуть флот. Министр морского флота при поддержке королевы убедил короля отказать герцогу в должности Великого Адмирала. Предложенная ему взамен должность гусарского полковника и командующего легкой кавалерией не удовлетворила принца. Тщательно скрываемая горечь поражения заставила его переметнуться в лагерь противников королевы и Сартина. Считая министра виновником его унижения, принц и его окружение неустанно преследовали его сарказмами и насмешками. Враждебное отношение Неккера, назначенного Главным контролером финансов, и придворных, занятых исключительно составлением заговоров, сделали жизнь Сартина поистине невыносимой. Почувствовав, что силы его на исходе, Сартин бросился к ногам короля, который поднял его и при свидетелях, одним из которых стал герцог Орлеанский, отец Шартра, подтвердил все полномочия министра.

Николя посмотрел на часы: пробило четыре. Следом за Тьерри он направился в апартаменты королевы. В прихожей, устроившись в креслах, ожидали члены королевской семьи. Тьерри приоткрыл дверь парадной спальни, затем Николя услышал, как он шепчется с придворной дамой, голос которой показался ему знакомым. Потом дверь закрылась.

— Госпожа Кампан сообщила, что королеву перенесли на кровать для родов. Король уже там. Как только господин Вермон, врач Ее Величества, даст знак, нам придется пропустить в спальню членов королевской семьи и толпу желающих.

— Толпу?

— Дорогой, разве вы не знаете обычаев? Роды наших королев всегда проходят при большом стечении народа, дабы никто не усомнился в легитимности рождения наследника. Этикет предписывает пускать всех, кто захочет присутствовать при этом событии, без различия пола и званий. Прислушайтесь… слышите глухой топот? Новость уже облетела всех, и сейчас сюда спешит народ.

Далекий гул, разбавленный криками и смехом, по мере приближения становился все громче и звучал на удивление грозно. Уже несколько недель все в королевстве с тревогой ожидали исхода родов королевы. Народ прибывал отовсюду; в Версале цены на гостиницы и продовольствие возросли втрое. Нация единодушно жаждала обрести дофина.

Около шести часов господин де Вермон распахнул дверь и громко объявил, что «королева рожает». Члены королевской фамилии вскочили с кресел и, подгоняемыми толпой народа, ринулись в спальню, звонко топая каблуками по паркету. Бурное людское течение подхватило Николя и увлекло за собой. За одну минуту спальня наполнилась сотней любопытных лиц. Николя заметил двух маленьких савояров: с обезьяньей ловкостью мальчишки забрались на шкаф и оттуда с удобством наблюдали за происходящим. Стоя у изголовья кровати, король смотрел на раскрасневшуюся и истекавшую потом королеву, прижимавшую к губам носовой платок. В комнату набивались все новые и новые любопытные, и скоро в ней стало совершенно нечем дышать. Смешение запахов немытых тел, резких духов, свечной сажи и крови порождало нестерпимую вонь.

— Королева задыхается! — внезапно воскликнул акушер. — Воздуха! И горячей воды… Надо пустить кровь.

Король в растерянности озирался по сторонам. Лицо его просветлело, когда он увидел сумевшего пробраться к нему Николя.

— Ко мне, Ранрей! Окно, надо открыть окно!