Вершина

От этого контакта никто бы не проиграл. Гармоническое сочетание познаний в области разума и науки должно было принести свои плоды.

Земля отправляла разведывательную ракету на Марс. Следующий запуск — ракета с землянами или, по крайней мере, с землянином — должен был произойти через два планетарных противостояния, то есть два земных года или приблизительно четыре марсианских. Обитатели Марса давно об этом знали благодаря работе специального отдела телепатов, улавливающих мысли землян. К сожалению всего населения планеты, связь эта была односторонней; марсиане никак не могли не только передать на Землю данные о своей планете, но даже заявить о своем существовании.

Лидер Pay и Кии, его официальный заместитель и ближайший друг, погрузились в медитацию, ожидая заветного часа, Затем они подняли тост химической смеси на основе ментола за светлое будущее двух цивилизаций.

Поднявшись на смотровую площадку, которая находилась на крыше, Pay и Кии принялись напряженно всматриваться в черноту марсианской ночи — туда, на север, куда должна была упасть ракета по их расчетам. Звезды подмигивали им своими блестящими глазами.

На Луне, в обсерватории № 1, Рот Эверетт, отведя глаз от объектива, торжественно произнес:

— Она попала в цель и взорвалась! Вилли! Сейчас проявят фотографии, сделают спектрограммы, и мы узнаем кое-что новенькое о старине Марсе!

Рот расправил широкие плечи и сладко потянулся, оторвавшись от телескопа. Затем он подошел к Вилли Сэнгеру и молча пожал ему руку, поздравив таким образом с историческим событием, участниками которого они стали.

— Надеюсь, ракета никого не убила? Ну, я имею в виду марсиан, — объяснил свой вопрос Вилли. — Рот, она точно попала в кратер уснувшего вулкана Сиритс Мейджор? Все, как мы и рассчитали?

— Почти, Вилли. Я думаю, что она отклонилась южнее где-то на тысячу миль. Мы произвели чертовски точный выстрел, если учесть дистанцию в 50 миллионов миль! Вилли, ты что, всерьез веришь, что там могут быть разумные существа?

Вилли задумался на мгновение и ответил:

— Нет.

К тому времени он был прав.

Вильям В. Стюарт Межпланетная любовь

Помогите мне, я же не дьявол и не кровожадный убийца! Конечно, птицей счастья меня тоже не назовешь. Честно говоря, я даже не маньяк от науки, который пытается оживить Франкенштейна, колдуя над его телом. Все мои знания почерпнуты из колонки “Новости науки” в “Сэнди мэгэзин”. Что же касается всех этих женщин, фотографии которых заполнили первые полосы газет, и всех утверждений, будто я разрубил их тела на кусочки и закопал, как последний дурак, рядом со своим гаражом, — это выдумка чистейшей воды.

Надеюсь, что такой же выдумкой окажется уже заказанный для меня билет на электрический стул. В противном случае, это будет последний финт в моей жизни, в реальность которого я верю все больше и больше. Это маленькое шоу должно состояться сразу же после небольшой формальности — суда.

В действительности я есть (или уже был?) обычный представитель среднего класса. Я всегда отличался дружелюбием, добротой, уживчивостью и фатальной невезучестью. И как же такой добрый малый как я попал в такую переделку?

Я просто помог одной старушке перейти дорогу. Всего-то!

Я, конечно признаю, что уже насколько староват для бойскаутских подвигов. Но эта старая кошелке выглядела такой растерянной и озадаченной, стоя на перекрестке Йорк и Гранд-авеню и вертя головой по сторонам, слоено пугало. Проснувшийся во мне бойскаут заставил меня обратиться к старушенции с вопросом: “Могу ли я чем-нибудь вам помочь, мадам?”, хотя меня так и подмывало ненавязчиво поинтересоваться; “А что ты тут делаешь, старая дура?”

Мне все равно нужно было перейти на ту сторону. Движение, как всегда, было сумасшедшим, и я решил, что мне будет как-то поспокойнее, если эта старушенция будет болтаться у меня под рукой. Просто так — на всякий случай. С моей стороны было, конечно, дуростью считать, что эта старая рухлядь сможет сдержать поток машин, но попытка — не пытка. Классно я придумал, правда?

Был конец рабочего дня, вот-вот должен был начаться час пик. Я довольно рано смылся с работы. Был прекрасный день и не стоило гробить его в редакции, тем более, что редактор опять меня уволил. Мне кажется, что он последнее время только этим и занимался. И я решил, за неимением ничего лучшего, прошвырнуться к “Максиму” и выпить рюмочку — другую. Вот тут-то мне и подвернулась эта старуха.

Она представляла собой довольно жалкое зрелище. Я никогда не видел более унылой картины. Старая перечница стояла как вкопанная, даже не пытаясь дернуться, чтобы перейти дорогу. Она была похожа, как бы это помягче выразиться, на труп трехдневной свежести, хозяин которого, перед тем, как скончаться, добрую сотню лет мучился самыми страшными болезнями. Сначала мне даже пришла мысль дать этой старой кошелке хорошего пинка, чтобы она вылетела на дорогу под колеса какого-нибудь автобуса. С моей стороны, наверное, это был бы очень гуманный поступок.