Вершина мира

А вот тут — колесо фортуны, мельница, жернова которой будут перемалывать игроков и осыпать нас денежным дождём. Там столики для тех, кто не играет, но ест и пьёт. Еда из ресторана, не Мишлен, но что уж тут сказать, пользуйся тем, что имеешь.

По напиткам будем решать, вопрос пока открыт. Я предложил Цвету привезти сюда на недельку Алика, чтобы он поставил дело, всё равно, у него в баре пока ремонт. Поможет здесь и заберём его к себе на стадион, в казино «Олимпия». Это рабочее название.

Обсудив проблему хранения, оборота и защиты финансовых средств, а также не менее важную проблему соблюдения социалистической законности, мы с Мосей приходим к выводу, что касса должна быть вынесена совершенно в другое место. Хорошо защищённое и охраняемое.

Туда можно будет приезжать и обменивать деньги на фишки и обратно. А здесь не будет никакой незаконной деятельности. Ну, типа. Игра на интерес, на фишки. Всё за фишки, никаких денег, никаких азартных игр. Правда, возможны и исключения. Но для таких исключительных ситуаций будет отдельный зал.

Небольшая комната с металлической дверью. За эту дверь можно будет попасть только в особых случаях и только особым людям. Да и игра там будет вестись особая, на суммы, не укладывающиеся в кошелёк рядовых игроков.

Айгуль по-прежнему выражает недовольство тем, что всё происходит не так, как бы она хотела и выходит из привычного ей русла.

— Жизнь меняется, — объясняю я ей, — и невозможно на паровозе въехать в двадцатый век, понимаешь?

Жалко, что я не могу заложить основу для производства, например микропроцессоров или авиационных двигателей, но хоть что-то. Что-нибудь да сделаю на благо родины. Если, конечно, не остановят.

Домой мы возвращаемся уже затемно и довольствуемся скромными дарами, приобретёнными мною в гастрономе.

— Раскладушка или диван? — спрашиваю я у Лиды.

— Я думала, ты захочешь воспользоваться обстоятельствами. Не захочешь?

— Хм... Ведь мы работаем вместе, и это не семейный бизнес. Знаешь же устойчивые формулы, описывающие половое поведение коллег. Типа, там, где вкушаешь, негоже делать ничего иного.

— Вроде мы и раньше работали вместе, — усмехается она. — Да ты не парься, я просто спросила, чтобы понимать твои планы. Это было не предложение. Я бы, как раз, этого не хотела.

— Почему?

Она пожимает плечами.

— Послушай, — говорю я, понижая голос. — Ведь Айгуль нам не друг, а временный попутчик. Так зачем давать лишнюю информацию о себе и своих привязанностях? Её брат, например, спит и видит, как я прощаюсь с жизнью. Так что соображай. Итак, диван или раскладушка? Ладно, я сам выберу. Тебе — диван.

Я иду в маленькую пустую комнату, разбираю раскладушку и застилаю бельё, милостиво выданное хозяйкой. Приношу с кухни табуретку, чтобы было куда положить одежду, и раздеваюсь. Потом выключаю свет и с наслаждением вытягиваюсь на скрипучей, но горизонтальной и ровной раскладушке. Мне много не надо.

Закрываю глаза и лежу какое-то время, балансируя между сном и явью. Было бы неплохо позвонить домой, но телефонистка обязательно разрушит всю легенду и попросту меня спалит, сказав: «Три-семнадцать-двадцать восемь? Новосибирску ответьте».

А может, в Новосибе уже существуют междугородние телефоны-автоматы, те, что за пятнадцать копеек? Вряд ли… Вроде их время ещё не пришло. Я прислушиваюсь. В квартире тихо, девчонки легли.

На кухне капает кран и чуть слышно бубнит радио.

«В эфире программа радиостанции «Юность» Для тех, кто не спит»… Начинает играть музыка. Тихая и умиротворяющая, что-то типа оркестра Поля Мориа.

Надо бы встать и выключить, хотя я и так засну, причём на счёт три.

«Позвонить», — сонными всполохами играет мысль.

Позвонить, да, было бы неплохо позвонить… Рыбкиной… От этой мысли даже сон ненадолго отступает. С чего бы это? Причём здесь она? Не знаю, но от мысли о Наташке в груди вдруг становится чуть теплее. Глупости всё. Не до этого мне сейчас, если приспичит, вон две боеготовые подруги ворочаются рядом. Хорошо, не две, а одна… Хотя, может и две… Додумать эту мысль я не успеваю, проваливаясь в темноту.

Утром я просыпаюсь от ощущения, что на меня кто-то смотрит. Я не тороплюсь открывать глаза. Приоткрываю их совсем чуть-чуть, чтобы появилась очень узкая щёлочка, а наблюдателю было бы незаметно. Я так умею.

Рядом стоит Айгуль. На ней по-прежнему тонкая футболка, а вместо шортов узенькие трусики. Она разглядывает меня. Одеяло, судя по всему, упало во сне. Я лежу на спине в нелепых серо-чёрных семейниках, но это, как говорится, полбеды. Основная же беда физиологическая и заключается в утреннем приливе крови.

Собственно, судя по всему, именно этот феномен и привлекает внимание Айгуль. Мне становится смешно и я открываю глаза.

— Привет, — улыбаюсь я. — Хочешь посмотреть поближе?

— Идиот озабоченный, — бросает она и, покраснев, выскакивает из комнаты.

Я сегодня очень-очень

Сексуально озабочен…

Ладно, надо подниматься. Сегодня мы с Баксом едем договариваться к какому-то коммерсу по алкоголю. Нам же нужно, чтобы всё было лакшери. Один только Бакс меня и понимает.