Вершина мира. Книга первая

Я тряхнула головой, прогоняя надоедливые мысли, злясь на "Беркута", что летит слишком медленно, перекатываясь в пространстве, как безногая черепаха. У меня оставалось целых два часа полета.

…Влад снова оказался в каюте, и удивленно огляделся. Каюта прибывала в полном порядке, не было разбросанных вещей, они оказались снова аккуратно упакованы в сумки, кроме костюма, возле него стоял утюг. Испытывая раздражение оттого, что кто-то рылся в вещах во время его отсутствия, Влад все же мысленно поблагодарил этого человека — он догадался принести утюг иначе пришлось бы идти попрошайничать, чего Влад крайне не любил, да и неудобно как-то.

Пошарив по каюте и найдя сеть, Влад подтянул поближе стол, включил утюг и принялся осторожно выглаживать костюм. Выгладив брюки, жилет и пиджак взялся за рубашку. Вот чего он терпеть не мог, так это гладить белые рубашки — никак не мог подладиться к температуре, и нередко на рубашках оставались некрасивые рыжие опалины, и не имело значения насколько умным и модифицированным бывал утюг, итог оставался один и тот же. Что бы избежать подобной неприятности Влад поставил нагрев на самый минимум.

Рубашка была уже почти отглажена, остался только воротничок и Влад не смог отказать себе в такой малости, как полюбоваться на свою работу. Он отставил утюг подальше, самодовольно разглядывая рубашку — все идеально, складочки, там, где надо заглажены, где не надо разглажены. Так хорошо у него еще ни разу не получалось. Вдоволь налюбовавшись, он снова потянулся за утюгом намереваясь закончить работу, но его остановил растерянный и чуть испуганный женский голос:

— Простите, я не знала, что вы вернулись, милорд… Ваша светлость, что вы делаете!?

Влад резко повернулся на голос, неуклюже задев шнур утюга, свалил его себе на ногу. Удар был чувствителен, и мужчине стоило больших усилий не взвыть. Еще повезло, что утюг не очень горячий. Девица была так взволнована и напугана, что ничего не заметила.

— Что я делаю? — ворчливо отозвался Влад, за шнур притянул к себе утюг и водрузил на стол. — Костюм я свой глажу, что не видно?

— Но, Ваша светлость, вам же нельзя, — проинформировала его девушка.

— То есть как это — нельзя? — от непонимания Влад начал раздражаться.

— Нет, ну, можно… наверное… я не знаю… но все равно нельзя, — на лице девушки отразилось нешуточное страдание.

— Так, давайте разберемся спокойно, — предложил Влад, — почему мне нельзя гладить свои вещи?

— Потому что это моя работа, я горничная и помощник камердинера Вашей светлости, и если кто-нибудь узнает, что вы сами… я вылечу с этой работы…

Вот тебе и раз, Влад в недоумении поскреб затылок, повозил пару раз утюгом и едва не вызвал вселенскую катастрофу! Чуть не лишил девчонку работы. Это куда же его угораздило попасть? Что это за мир такой — аристократически титулованный?

— Я обещаю, об этом никто не узнает, если вы сами не станете говорить о произошедшем на каждом углу, — торжественно проговорил Влад, надеясь, что это успокоит девушку.

— Спасибо, милорд, — тихо и с явным облегчением проговорила она.

Кстати, она очень даже ничего, Влад только сейчас присмотрелся к своей собеседнице. Пушистые ореховые волосы, старательно затолкнутые под небольшой беленький колпачок, и совершенно не желающие понимать этого выбивались настырными прядями. Огромные темно-карие глаза, напоминающие спелые вишни смотрели на него со смесью страха, смущения и удивления, словно не могли понять, отчего это их хозяйка разговаривает с ним?

— Вам обед подать сейчас или позже?

— А вы не знаете, Ольга, ну… моя сестра, она скоро освободиться?

— Я не знаю, но если ваша светлость желает, я уточню.

Девушка подошла к экрану, висевшему на стене, пощелкала кнопками, и в каюте появился кусочек рубки управления. Девушка поинтересовалась у Ольги скоро ли она освободиться, та ответила, что не ранее чем через час, на этом разговор был окончен. Влад чувствовал себя во время беседы чем-то вроде безмолвного статиста, или еще лучше — болвана, заполняющего собой лишнее пространство. Ну, неужели он сам не мог связаться с рубкой? Зачем было устраивать этот балаган, как будто его совершенно нет в комнате? Или ему просто нельзя заниматься такими делами самому, так же, как нельзя гладить свои вещи? Глупость совершеннейшая!

Горничная тем временем пересказала Владу разговор с Ольгой, который он и так слышал, и еще раз осведомилась насчет обеда. Влад дал свое согласие на обед, молча пожалев, что есть придется в одиночестве. Эта девушка уж точно не согласиться, ее вид говорит сам за себя, так что и предлагать не следует. Горничная почтительно поклонилась, собрала утюг и уже была на пороге, когда Влад запоздало осведомился, как ее зовут.

— Вообще-то Вашей светлости это знать не обязательно, но если милорд желает — Наом, — она еще раз склонила голову и бесшумно выскользнула из каюты.