Вершина мира. Книга первая

— Купила, не волнуйся, — попыталась я успокоить девчонку. Никин подарок, профессиональная цифровая фотокамера, тщательно упакованная, уже два дня покоилась на полке в моем шкафу, заваленная постельным бельем.

Глава 3

Утром меня подняла Наташка, возмущенная тем, что в девять часов я еще в постели. Я, слабо отбиваясь от ее несправедливых нападок, поплелась варить кофе. После завтрака меня потащили к парикмахеру, заявив, что обязательно нужно сделать красивую прическу. Когда я запротестовала и на это, напомнив, что прическу надо делать скорее Нике, чем мне, Ната категорически заявила, что я как сестра именинницы обязана хорошо выглядеть, а к Нике парикмахер придет попозже.

В кресле продержали не менее трех часов. Не скажу, что это было неприятно, но утомительно. Выбравшись из цепких лап парикмахера, я заглянула в зеркало и обнаружила, что мои короткие волосы тщательно зачесаны и уложены в стильную прическу. С такой прической сразу стало казаться, что шея приобрела положенную ей длину и утонченность, как это ей удалось, ума не приложу. Что бы я сама не делала со своими волосами, они, как правило, так и остаются висеть вдоль щек. Или, что еще хуже, превращаются в искусно свитое воронье гнездо и появляться с подобным авангардом на голове нигде нельзя. Наташка еще раз напомнила, что праздник назначен на пять часов вечера и отпустила меня на все четыре стороны.

Вернувшись домой, я обнаружила, что парни только поднялись и бродят по каюте с расторопностью мух, еще не отошедших от спячки. Я остро позавидовала им. Конечно, им-то что, причесались и ладно, они и так хороши, и не надо просиживать по три часа в парикмахерской.

Вообще это как-то несправедливо. В природе самцы наоборот пытаются выглядеть как можно более эффектно, чтоб заарканить самку, а у людей все противоестественно, поскольку это самки просиживают у парикмахеров, маникюров и еще неизвестно где, чтоб только понравиться окружающим их самцам. Идиотизм, да и только!

Сонные мухи превратились в бешеных слонов только к четырем часам вечера. Они носились по дому, громко топая и ругаясь, потому, что вдруг оказалось, что не помнят, а что еще более правдиво, просто не знают, где лежат костюмы, носки, рубашки и галстуки. Приводить себя в порядок в этом бедламе, было невозможно. Мысленно благодаря Наташку, что хоть прическа уже есть.

Я скрылась от мужиков в своей комнате и, включив бестеневые лампы, принялась накладывать косметику. Мне повезло — целых пятнадцать минут меня никто не дергал, так что я сумела сотворить вполне сносный макияж.

Я как раз закончила красить губы, когда дверь с треском распахнулась, и на пороге воздвигся вконец расстроенный Олег. Взъерошенные волосы торчат в разные стороны, рубашка выбилась из-за пояса. Олег протянул скомканный галстук и жалостливо спросил:

— Аня, ты знаешь, что с этим делать?

— Знаю, — пришлось признаться мне.

— Завяжи, а?

— Иди у Влада попроси, он должен уметь, его папаня вчера весь вечер учил, пока ты с Никой носился неизвестно где. А мне еще одеться надо.

— Он ни фига не умеет, твой Влад, вон сидит на кухне и вяжет морские узлы на шее. По-моему он не галстук завязывает, а вешаться собирается. Я не хочу так! Я хочу красиво!

— Ладно, — сжалилась я над ним, — иди сюда.

Олег со вздохом облегчения уселся на рядом стоящий стул и подал мне галстук. Я быстро завязала на его шее красивый узел и заправила галстук под воротник рубашки.

— Круто! — пробормотал Олег, рассматривая себя в зеркало. — Как ты это сделала?

— Это не для примитивных мужских мозгов, — тоном классового превосходства заявила я.

— Ну и не больно надо! — пробормотал он, восхищенно разглядывая аккуратный узел.

— В следующий раз сам вязать будешь, — безразлично пожала я плечами, — иди, позови Влада, иначе мы с вашими галстуками никуда не попадем.

— На себя посмотри, — парировал Олег, — сама вон еще в халате…

— Кыш отсюда! — я замахнулась на Олега полотенцем.

Через минуту место Олега занял Влад, на шее которого красовалось что-то неописуемо навороченное, накрученное и вправду напоминающее веревку висельника. Потребовались не менее десяти минут, чтобы развязать это сооружение. Еще пять минут ушло на разглаживание измятой тряпки, в которую превратился галстук. Приведя все в надлежащий вид я, наконец, смогла затянуть правильный и красивый узел.

— Я никогда этому не научусь, — мрачно заявил Влад, глядя, как быстро я расправляюсь с этой деталью его костюма.

— Научишься, — обнадежила я его, выпроваживая из комнаты, — к старости. А теперь пошел прочь! Мне одеться надо.