Вершина мира. Книга первая

Мы в молчании допили кофе, думая каждый о своем. Эжен поднялся, поставил чашку с остатками кофейной гущи в раковину и удалился, прихватив сумки. Я помыла чашки, приготовила завтрак на одного и отнесла Владу. На мое появление парень никак не прореагировал, продолжая лежать носом к стенке. Я тихонько поставила поднос на стол и вышла из комнаты.

Один из физиков древности доказывал, что время это понятие неизменное и всегда постоянное, оно не может ни растягиваться, ни сжиматься, ни останавливаться. Вот и не правда! Насчет, сжиматься, не скажу, а вот растягиваться и останавливаться время очень даже может. Как иначе объяснить, что несколько часов отделявшие меня от отъезда Влада превратились в самые настоящие века и стрелки на часах плотно прилипли к циферблату, не желая двигаться вперед ни под каким предлогом.

Я сидела в своей комнате, наблюдая, как минутная стрелка ползет по кругу со скоростью инвалидной черепахи. Хоть бы на работу вызвали, что ли! Неужели у нас сегодня такой спокойный день и дополнительные руки без надобности? Как же тяжело ожидание, особенно, когда знаешь, что то, что произойдет неотвратимо и изменить это совершенно не в твоих силах. Поневоле начнешь верить в судьбу, рок, предначертания и в то, что все вокруг происходит уже предопределено кем-то свыше и тебе неподвластно, как бы ты не старался. Ты живешь, пребывая в блаженном неведении, считаешь, что именно ты вершитель судеб своей и чьей-то еще, и тут, прямо посреди благополучной жизни вдруг что-то случается, переворачивает тебя и твою жизнь с ног на голову и вся размеренность летит в тартарары.

И видишь себя со стороны, понимая, что ты лишь крохотная частичка в бесконечной круговерти жизни и от тебя не зависит ровным счетом ничего. И чувствуешь себя среди этого прозрения, как бабочка, застрявшая в паутине коварного и хитрого паука и сколько тебе не трепыхаться конец будет один и тот же — тебя сожрут. Причем, здесь совершенно не имеет значения кто — окружающие, или ты сам…

Да уж, от таких умозаключений не далеко и до пистолета, в истерически дрожащих пальцах прижатого холодным дулом к беззащитному виску. А что может быть проще? Раз и все! И нет больше никаких бабочек и пауков, и время пойдет своим обычным темпом. А спустя несколько минут после рокового шага над твоим бездыханным телом сгрудятся равнодушные судмедэксперты и пара следователей. И будут чуть-чуть злиться на тебя, что посмела оторвать их от других, более важных дел. Клясть сквозь зубы свою маленькую зарплату, и может даже перебросятся парой ленивых, давно заезженных профессиональных шуток, а кто-то из них, самый новенький отметит, что ты была молода и красива и даже, может, посокрушается минутку.

А родные и близкие друзья будут удрученно качать головами, перешептываться, тихо удивляясь и чувствуя себя идиотами над твоим гробом и позже на поминках — как это т а к о е могло произойти именно с тобой, ведь ты была уравновешеннее всех вместе взятых! А через год, или меньше, забудут. Тьфу, черт! Это ж надо до такой галиматьи додуматься! Похоже, у вас депрессия, доктор!

Мелодичный перезвон видеофона, раздавшийся в гостиной, вызвал вздох облегчения. Я кинулась в гостиную испытывая к звонившему прилив неконтролируемой любви. На экране появилось немного бледное Алисино лицо.

— Привет, — широко улыбнулась я ей.

— Привет, с нами связался герцогский шлюп и попросил разрешение на посадку.

— Как!? Уже!? — я беспомощно опустилась на стул, сильно сжав коленями ладони, перед глазами все плыло. — Но… но ведь еще только два часа…

— Да, Ань, уже, — Лиса коротко вздохнула, глядя на меня жалобными глазами, будто это она была виновата в том, что шлюп прибыл на час раньше.

— Хорошо, — тихо проговорила я, беря себя в руки и начиная замечать окружающее, — я сейчас скажу ему, пусть выходит. Алиса, как ты себя чувствуешь?

— Да, так, не очень, спину ломит, — честно призналась она, судорожно сжимая подлокотники рабочего кресла. — Устала что-то, полежать надо и все будет… — ее глаза округлились, и она судорожно всхлипнула.

— Что? — я встревожилась не на шутку, совершенно забывая о Владе.

— Господи, стыдно-то как! — тихонько захныкала она, зажмурившись.

— Алиса!

— Анька, я, кажется, забыла в туалет сходить и, и… описалась, — всхлипнула она, — что же будет, когда мужики увидят? Как же я домой-то пойду?

— Хорош причитать! — рявкнула я, глядя на подругу и осознавая, что происходит на самом деле. — Спину, говоришь, ломит? А живот у тебя не тянет, героиня ты наша?

— Тя-янет, — более несчастной, чем Лиса выглядеть было просто невозможно.

— Давно? Отвечай, быстро!

— Да-авно, с вечера еще. Стыдоба-то какая, как я народу в глаза смотреть бу-уду?

— Нормально ты смотреть будешь, — я заговорила спокойно и уверено, — Алиса, опусти спинку кресла и откинься на нее. Я высылаю за тобой санитара…

— Зачем!? — Лиса недоуменно уставилась на меня и даже хныкать забыла.