Вершина мира

Его глаза застывают и становятся неживыми, как у чучела в краеведческом музее. А ещё я вижу, как рука, сжимающая рукоять, белеет от напряжения и как указательный палец вдавливается в спусковой крючок.

— Аскар! — кричит Айгуль. — Перестань! Нет! Не смей! Ты слышишь?!

Но он, наверное, и не слышит. Это мужские дела, и остановить криком их невозможно. Да, и поздно уже. Больше нет возможности что-то изменить. Слишком поздно. Палец сдвигает с места тугой крючок и он запускает череду механических взаимодействий внутри пистолета. Острый боёк ударяет в капсюль и тот, пыхнув, воспламеняет порох.

В нескольких граммах пороха скрывается неукротимая энергия. И сейчас, высвобождаясь, она с огромной силой выталкивает небольшой кусочек металла из короткого ствола.

— Нет! — всё ещё кричит Айгуль, думая, что может всё остановить, встав между мной и братом.

Но остановить пулю невозможно. Только если принять её на себя…

Позову я голубя,
Ой, позову я сизого,
Ой, пошлю дролечке письмо,
И мы начнём всё сызнова.
Да пошлю дролечке письмо,
И мы начнём всё сызнова.

Я вижу вспышку. И свою руку, отталкивающую Айгуль. И её тело, медленно валящееся в сторону. И свёртки со сладостями, падающие на землю. И себя. Я вижу себя будто со стороны. Вот я подхватываю её, не давая упасть в весеннюю грязь, но её тело вдруг становится очень тяжёлым, и я опускаюсь вместе с ней на дорожку. Я вижу красную струйку, вытекающую из её приоткрытых губ и ясные чёрные опалы глаз, гаснущие вместе с этим весенним днём.

Губы окаянные,
Думы потаённые,
Ой, бестолковая любовь,
Головка забубённая…