Вершина счастья

Отведя глаза, Мередит поднялась и начала стаскивать сорочку, но Девлин остановил ее и проделал это своими руками. Он спустил рубашку с плеч, вдоль всего тела, мимо бедер, и дал ей соскользнуть на пол. У него пересохло во рту, когда взгляд задержался на теле Мередит, охватывая каждую подробность: тяжелые округлости грудей с розовыми вершинами сосков, тонкую талию, крупные ягодицы, длинные и красивые ноги. Она обнаружила, что если закрыть глаза и не видеть его лица, то все не так уж и плохо. К тому же так не увидишь разочарования или насмешливости Джереми.

Но Девлин не удовлетворился одним любованием. Начав с шеи, он прошелся руками вдоль ее тела, скользнув через полушария грудей и мягкий живот к основанию бедер. Щеки Мередит заполыхали, когда Джереми коснулся ее там, и она приглушенно ахнула. Он улыбнулся, тронутый невинностью Мередит. «Будет чертовски трудно продвигаться медленно», — мелькнуло в его голове. Сердце Девлина стучало, словно молот, при виде ее обнаженного тела цвета слоновой кости, гибкого и стройного; восхитительно длинные ноги прямо-таки манили к себе. И все же он понимал, что должен действовать неторопливо, мягко раскрывая Мередит навстречу наслаждению. Ему нельзя идти на поводу у своего колотящегося безумного желания. Джереми на миг отвел глаза от Мередит, пытаясь немного расслабиться. Она почувствовала какую-то перемену и, не выдержав, открыла глаза. Увидев, что он отвернулся, Мередит со смиренным ужасом осознала: ее тело вызвало у него отвращение. Хорошенько разглядев свою жену обнаженной, Девлин прекратил ласки… Она потянулась за рубашкой, дабы прикрыть отвергнутую наготу. Почувствовав ее движение, Джереми повернулся.

— Замерзла? Извини. — В его голосе не было ничего, кроме заботливости, когда он набросил на нее одеяло. Отбросив ее сорочку в кресло, Девлин начал раздеваться. Глаза Мередит расширились, и она отвернула лицо. — Будет вполне справедливо, — весело заметил он, — если я тоже предстану перед тобой обнаженным, как по-твоему?

— Меня это не интересует. Я уже видела тебя в таком виде.

Девлин ухмыльнулся.

— Конечно, видела, но, насколько мне помнится, у тебя не хватило времени, чтобы все хорошенько рассмотреть.

Он сбросил рубашку, бриджи и встал у кровати. В конце концов, любопытство Мередит победило решение казаться равнодушной. Она повела глазами, стараясь украдкой взглянуть на обнаженное мужское тело. Ее робкому взору предстали рыжевато-золотистые завитки, покрывающие грудь, шрам, пересекающий ребра, широкие сильные плечи и плоский живот. Солнце Каролины позолотило его кожу, но загар резко обрывался у пояса брюк. Взгляд Мередит опустился ниже, и она открыто уставилась на его мужское достоинство, пораженная настолько, что начисто позабыла о своей клятве.

— Что такое? — быстро спросил Джереми, увидев ее ошеломленное лицо.

— Как ты можешь быть таким… большим? Раньше ты не казался… ну…

Он сразу же понял, о чем она бормочет, и громко расхохотался.

— Я преобразился, как только увидел твои голые ноги. Теперь же любуюсь твоим прекрасным обнаженным телом… Это желание, моя лапушка.

Мередит сглотнула набежавшую слюну и бессознательно вжалась в подушку. Страх еще больше усилился. Как он может не причинить ей боли? Она имела представление о половом акте по животноводческим фермам и была уверена — это никогда не подойдет к ней. Ее затрясло при мысли о том, как Джереми разрывает нежную преграду, с силой входя в нее.

— Не бойся, — ласково произнес он, угадывая ход ее мыслей. — Боли почти не будет, потому что я все сделаю предельно осторожно.

Девлин скользнул на кровать рядом с ней, обнял одной рукой за шею. Мередит лежала неподвижно, как доска, когда он склонился над ней. Почему-то она запомнила все подробности его лица: голубые глаза, почти черные в сумрачном свете, щеки, еле затененные однодневной щетиной, тонкий прямой нос, золотистую кожу. Мередит ощутила и запах Джереми — острое сочетание мыла для бритья и аромата волос. Кроме того, к этому примешивался еще и запах бренди. Он надвигался все ближе и ближе, его лицо казалось огромным, и она закрыла глаза. Затем губы Девлина коснулись ее рта, легко, почти пробно. Он, словно изучая, исследовал тело Мередит, проявляя безграничное терпение и постепенно разжигая дремлющий в ней огонь.

Джереми раздвинул ей губы, и его язык начал свое танцующее овладение ее глубинами. Она почувствовала вкус бренди, и в это время поцелуй атаковал ощущения Мередит, закружив в безумном вихре наслаждения. Девлин, казалось, целовал бесконечно, вкушая и открывая ее губы до тех пор, пока ноги не стали подергиваться, и она вся изогнулась. Наконец его рот оторвался от уст Мередит, чтобы осыпать щеки и шею легкими поцелуями, овевая ее кожу слабыми дуновениями, которые приятно покалывали и обещали, не удовлетворяя. Губы Мередит припухли, она облизала их, почувствовав вкус Джереми, и поерзала на постели, слепо отыскивая его рот.