Вершина счастья

Он насупился и резко вышел из комнаты.

— М-да! — воскликнула Уитни, изумленно поглядывая ему вслед, затем обернулась к Лидии. — Ты случайно не знаешь, что с ним?

— А разве ты не веришь Дэниэлу? Мередит пренебрежительно махнула рукой.

— Конечно, нет. Мужчины не терпят признаваться в собственных болезнях. По крайней мере, те, кого я хорошо знаю. Но я уверена: его что-то беспокоит. Даже когда мы ездили в Чарлстон, он выглядел бледным и изможденным.

В глазах Лидии блеснули слезинки, и она опустила голову, чтобы скрыть их.

— Не знаю. Может, он просто стареет? Мередит недоуменно взглянула на собеседницу.

— Нет, Лидия, я не согласна с таким предположением. Вдруг с ним что-то более серьезное. — В животе все сжалось от этой мысли; в сознании промелькнуло: «Дэниэл болен? Нет! Не может быть! Это же нелепо. Кроме того, он еще не так стар…

— Нет-нет, — успокаивающе пробормотала Чандлер. — Он бы обязательно сказал нам.

— Да, конечно, — с готовностью согласилась Уитни, с облегчением отметая все тревожные думы. — Наверняка Дэниэл обратился бы ко мне за помощью, будь все так плохо. Скорее всего, у него расстройство желудка или нечто подобное, о нем не хочется говорить вслух. — Она торопливо поднялась из-за стола. — Прости, я должна позаботиться об одном из больных рабов.

Мередит вышла в холл, где ее терпеливо ждала Бетси, нагруженная медицинской сумкой. Они прошли через лужайку к маленькой хижине, в которой жила Эм, портниха. Уже несколько дней женщина жаловалась на боли в животе. Вначале она «угостила» ее смесью коры иерусалимско дуба и меда, что прекрасно помогало от глистов. Когда же это не помогло, Мередит прибегла к винной настойке змеиного корня, но и она не сняла боли.

Однако этим утром Эм, кажется, стало намного лучше, и она даже улыбнулась Уитни, когда та вошла в лачугу.

«Это лишь доказывает, — с кислой улыбкой подумала Мередит, — иногда мои пациенты поправляются, несмотря на врачебные ухищрения. К несчастью, этого нельзя было сказать о другом больном, которого она видела сегодня утром. Маленький Джим, называемый так, чтобы не путать мальчика с его дядей, Большим Джимом, увядал от чахотки. Уитни кормила его черепашьим мясом, поила противоастматическими каплями из аптеки, но ничего не помогало. С каждым днем он становился слабее и слабее. Когда Мередит вошла в хижину, он сразу же с веселым видом начал с жаром рассказывать о своем прекрасном самочувствии, но сокрушительный приступ кашля прервал бодрый поток слов. Она, конечно, согласилась, что мальчик выглядит лучше, но внешняя сторона дела не подняла ее настроение. Уитни я раньше видела здоровый румянец на чахоточных щеках; обычно он сигнализировал об ухудшении состояния организма.

Мередит с облегчением ушла из душной лачуги, подальше от обманчивого оптимизма умирающего мальчика. Она поспешила через лужайку к кухне, где собрались дети рабов. Организовав и отправив их собирать лавровые ягоды, Уитни почувствовала какое-то душевное облегчение.

Вскоре после полудня Мередит появилась на конюшне. Джереми тут же натянул жесткие ботфорты и оседлал лошадей, а затем помог Уитни сесть в седло. К этому жесту мужской вежливости она уже начала привыкать и не могла оставаться равнодушной.

Девлин вскочил на горячего скакуна, и они тронулись по подъездной аллее. Время от времени Уитни поглядывала на своего спутника, восхищаясь, с какой легкостью он управляет лошадью. Со стороны казалось, это не составляет для него никакого труда.

— Где вы научились верховой езде? — поинтересовалась Мередит.

Он резко повернулся, бросив ошеломленный взгляд на нее.

— Какая учтивость!

Губы Уитни сжались от напряжения.

— Я вполне способна на нее, чего, по-видимому, нельзя сказать о вас.

Джереми усмехнулся.

— Если вы можете, то обещаю, что смогу и я. Заключим перемирие? Трудновато ездить вместе, перебрасываясь одними колкостями. Куда приятнее проводить время в дружеских беседах.

Мередит пожала плечами.

— Я никогда не ищу повода для ссоры.

Его ироническая улыбка отражала сильнейшее сомнение в ее словах, но он этого не сказал.

— Отвечая на ваш вопрос, хотелось бы… Впрочем… Я научился сему искусству у моего отца, который считался одним из лучших наездников Англии.

— В самом деле?

— Да. Почтенный Джереми Уэксхэм, признанный знаток лошадей и женщин, слишком любивший и тех и других. Единственное, что нравилось ему больше, так это бренди.

Мередит поразилась услышанному.

— Почтенный… Ваш отец принадлежал к знати?! Девлин ухмыльнулся.

— Не слишком-то вежливо так изумляться подобному открытию.

— Но вы… Вы же наемный работник! Зачем джентльмену…

— А, вот в этом-то все и дело. Как я уже уверял вашего отчима, меня нельзя считать истинным джентльменом. Сударыня, я ублюдок, что, без сомнения, вы давно смогли узнать. Однако ублюдок не только по характеру, но и по закону.

— О-о-о…

Мередит покраснела до корней волос и отвернулась, силясь изобразить холодное безразличие.

— Скажите, это хуже, чем предполагаемое вами, или лучше?