Вершина Столетова

Трактористы поднимались быстро. Только Горланов, высунув из-под одеяла кудлатую рыжую голову и сонно поглядев в окно, недовольно проворчал:

— И что всполошились? Дали бы хоть дождю-то пройти! — Длинно зевнул и добавил: — А под дождичек только и поспать всласть.

Изменившись в лице, Брагин потянулся было к Горланову, словно хотел взять за рыжие космы и поставить его на ноги, но сдержался.

Заметив движение бригадира, Житков примирительно сказал:

— Да и стоит ли нам всей оравой идти? Пусть вторая смена остается — ей в ночь работать, а плащей у нас все равно только на троих.

— Соломон ты, Филипп, ей-ей, Соломон! — обрадовался Горланов. — Так что ты, Федюня, ступай! О! Да, никак, уже собрался?! А мы с Машей остаемся в резерве главного командования. Бонжур, ауфвидерзейн!

— Ладно, без тебя обойдемся. Можешь бонжурить со свистом хоть до самого вечера. — Филипп накрылся капюшоном и первым шагнул в сени.

Дождь постепенно слабел. Небо очищалось.

2

Все окна и двери в правлении — настежь, и все-таки жарко, душно.

Илья расстегнул ворот рубашки. Хотелось пить, но графин давно пуст, нечем промочить горло даже выступающим.

Собрание длилось уже более трех часов.

Поначалу трудно было угадать, как оно пойдет и чем кончится. Тузов сделал нечто вроде отчетного доклада, ему, как полагается, задали вопросы, затем перешли к прениям. Все, как и на любом обычном собрании. И разве что по числу вопросов и той прямоте и резкости, с какой они ставились, можно было понять, что сегодняшнее собрание колхозники считают не совсем обычным.

По правую руку Тузова сидели Сосницкий с Николаем Илларионовичем, с левой стороны стола, чуть в сторонке — Илья с Андриановым.

Первым взял слово счетовод Прокопий Ксенофонтович — благообразный седенький старичок. Он довольно подробно охарактеризовал международную обстановку и затем только перешел к делам колхоза. Но и о них говорил опять же «в разрезе всеобщего подъема и стоящих перед советским народом задач» и подвел к тому, что Тузов как председатель задачи эти понимает правильно, то есть руководит колхозом в общем неплохо.

После такой запевки выступивший следом кудрявый в крупных веснушках парень пошел дальше простой похвалы Тузову. Он сказал, что, насколько ему известно, собрание это созвано по настоянию некоторых представителей, и посмотрел при этом в сторону Ильи с Андриановым.

— Так вот мне непонятно, почему представители эти молчат, почему они прямо не скажут, чем им не понравился наш председатель. Все был хорош, и вдруг… Ведь так же ни с того ни с сего не бывает, чтобы сегодня ко мне, к примеру, кто-то зашел и мы с ним выпили, а завтра он от меня нос воротить начал…

— Разве что когда мало подносят, — с ехидцей кинул кто-то из рядов.

Раздался смешок, колкие шуточки.

— Разве что, — закончил парень.

Андрианов толкнул Илью в бок: чуешь, в чей огород камешки?

В таком же духе выступили еще двое. Некоторые из этих ораторов время от времени зачем-то оглядывались на Сосницкого. Тот с подчеркнутым вниманием слушал или с той же подчеркнутой деловитостью листал свой пухлый блокнот.

Слово взял Кузьма Горшков. Он сказал, что представители здесь ни при чем, что и самим давно пора разобраться, почему колхоз дошел до такого нищенского состояния, хотя по сводкам и числится чуть ли не в зажиточных. Тузов умеет выдавать районным руководителям ворону за курицу — разве только этим и хорош… Кузьма говорил о том же, о чем он уже рассказывал Илье, правда, не так складно и красочно, как у себя дома. Однако ему даже и закончить не дали. С разных сторон посыпалось: «Чем докажешь?», «Где документы?», «Поклеп возводишь!..».

Сразу же за Горшковым выступил кладовщик Тимофей Назаров — пожилой, тихий человек с умными, всегда чуть прищуренными глазами. Ссылаясь на документы, Назаров мягко, ни разу не повысив голоса, доказал всю несостоятельность возводимых на Тузова обвинений. Кто не верит, пусть посмотрит акты ревизий, заключения проверочных комиссий из района.

Собрание глухо гудело, бурлило, как бурлит закипающий котел. Илья прислушивался к этому бурлению и все ждал, когда же, наконец, начнет перехлестывать через край. Однако на каждый голос против Тузова тут же раздавалось два голоса «за».

— Спокойней, Илья, спокойней, — тихо шептал Андрианов.

Поднялся Никита Федорович Думчев.

— С Горшкова потребовали документы, — сказал он. — А я вот с правления хочу потребовать ответ на такой вопрос: почему это в нашем колхозе огороды процветают, а поля в полном запущении? Почему это, товарищи правление, на огородах самый последний кочан капусты толще любой вашей головы, а в полях не столько хлеба, сколько лебеды?

Тузов начал было отвечать, что артель имеет определенный уклон хозяйства с ведома районных организаций, но Никита перебил его:

— Вот с этим уклоном мы и получаем на трудодни вместо хлеба одну картошку. А капустой вы спекулируете, и деньги от этой спекуляции идут опять же мимо артельной кассы…

Собрание снова забурлило, закипело. Илья облегченно вздохнул: кажется, начинает понемногу перехлестывать.

Но вот вторично взял слово кудрявый и сказал: