Вершина Столетова

Нравился Столетову этот веселый, жизнерадостный болгарин с необычной, будто из приключенческого романа, биографией. Принадлежал Константин Кесяков к старинному роду из укрывшегося в отрогах Балкан города Копривштицы. Другом его детства был Любен Каравелов — теперь известный и у себя на родине, и в России писатель. По окончании гимназии в Пловдиве они вместе через Царьград и Одессу добрались до Москвы и поступили в Московский университет: Каравелов — на филологический, а Кесяков — на физико-математический факультет. Закончив университет и получив степень магистра, Кесяков не удовлетворился этим. Родина все еще находилась под чужеземным игом, и было неизвестно, скоро ли пригодятся его познания в области физико-математических наук. Пока что Болгарии нужней всего были воины, люди, владеющие оружием и готовые отдать за ее освобождение свою кровь, а если надо, и жизнь. И Константин Кесяков поступает во 2-е Константиновское военное училище, с отличием заканчивает его и в чине поручика назначается в знаменитый Преображенский полк. Вскоре он знакомится с Иваном Аксаковым, и тот как председатель Славянского комитета возлагает на него задачу связи с национальным движением южных славян. Задачу эту Кесяков исполнял столь энергично и успешно, что, когда заговорили о вероятности Освободительной войны и Столетову было поручено формирование и снаряжение болгарского ополчения, он послал начальнику штаба действующей армии специальный рапорт, в котором ходатайствовал об откомандировании в свое распоряжение поручика Кесякова вместе с подполковником генерального штаба Рынкевичем и майором Калитиным. И как только ополченцы начали сводиться в дружины, командиром первой же дружины Столетов назначил болгарина-преображенца Константина Кесякова…

Цепь Балканских гор, протянувшаяся через всю Болгарию с запада на восток, как бы делит страну на две части — северную и южную. В центральных Балканах север и юг соединяются тремя проходами: Шипкинским, Травненским и Твардицким. Шипкинский проход можно считать благоустроенным: по нему проложено что-то вроде шоссе, идущего из Габрова в Казанлык. Твардицкий и Травненский поглуше Шипкинского, но вообще-то тоже проходимы. Турки, естественно, берегут все эти три прохода. Шипкинский ими укреплен, у выхода из двух других стоят их военные таборы.

Но между Травненским и Твардицким есть еще один проход. По донесениям лазутчиков, его турки оставили без внимания: стоит ли его охранять, когда он и так непроходим. Разве что какой-нибудь смельчак, отпетая голова проберется им, но не войско. Хаин-богаз — Предательский путь — назвали турки этот проход из деревушки Присово, что в Предбалканье, в забалканское село Хаинкиой, раскинувшееся как раз у самого выхода из Хаин-богазского ущелья.

И вот как раз по этому именно ущелью командующий Передовым отрядом генерал Гурко решил перевести в Долину роз свое войско.

Когда солнце пошло на полдень и жара стала невмоготу, остановились на дневку. Надо было и отдохнуть, и подкрепиться перед трудной дорогой в горах, Балканы уже синеют где-то у горизонта, они вот, совсем близко, рукой подать. Горы громоздятся на горы, словно хотят, став друг другу на плечи, дотянуться до самого неба. Поглядишь вверх — холодные скалы, угрюмые утесы, нависающие над головой каменные кручи; взглянешь вниз — глубокие ущелья, темные бездны. Горные хребты то сходятся совсем близко — вот-вот соединятся, то стремительно удаляются, словно их невидимый богатырь взял и разом раздвинул, раскидал в разные стороны. Только что было небо над тобой, а вот уже и опять закрыли его скалистые утесы, по узким карнизам которых вьются едва видимые тропки. Гулко гремят горные речки, прыгая по своему каменистому руслу. То они мелки — можно перейти, замочив одни подошвы, то вдруг срываются вниз и с водопадным ревом бьют о скалы. Осталась речка в стороне, и тебя объемлет жуткая тишина. Разве что шелест дубовых и буковых рощ, которые кое-где лепятся по кручам, нарушает мрачное безмолвие.

Такой дорогой — собственно, о какой дороге можно говорить, правильнее будет сказать, горной тропой — надо было пройти не версту и даже не десять, а более тридцати верст. Пройти не одному, не сотне — тысячам, и не налегке, а в полном вооружении.

Впереди шла 4-я стрелковая бригада с двумя сотнями пластунов и двумя горными батареями, за ней драгунская бригада с конной батареей, далее следовали пять дружин болгарского ополчения с четырьмя орудиями, и замыкала шествие казачья бригада с батареей.